В том смысле, в каком «Миф о красоте» почти неизбежно создает собственную категорию культурно одураченных, точно так же трудно не посчитать американских феминисток вроде Вулф и ее широкую аудиторию (что беспокоит еще больше) жертвами обмана своего времени, бездумно разглагольствующими на языке эпохи, жертвами образа мышления, который «мы» видим насквозь. Мало того, что современный популярный феминизм легко отбросить как творение тех, кто глубоко увяз в различных «идеологиях», которые лично на «нас» не действуют (включая, разумеется, «идеологию» популярности), существует и другое, не менее распространенное убеждение в том, что примитивные идеи, характерные для феминизма в прошлом, удалось преодолеть. Перечитывая отдельные, сегодня кажущиеся стыдливыми сборники теоретических статей феминисток 1970-х годов, Джейн Гэллоп обращает внимание на склонность отбрасывать работы прошлых лет как неловкие ошибки, как плоды творчества женщин, которых в конце концов назвали «жертвами культурного обмана». Гэллоп описывает, как иногда на ее занятиях спор прекращался, не начавшись, из-за понимающих гримас, когда ее «аудитория считала, что [она] рассказывала об ошибке прошлого, глупой… точке зрения, которую мы спокойно преодолели благодаря постструктуралистской критике». В такие моменты Гэллоп обнаруживала у своей аудитории «понимание нашей истории как простого движения от примитивной к лучшей и более изощренной критике».[293] Заманчиво отказаться от опоры на конспирологию, заметную у ранних или менее «изощренных» феминисток, Фридан или Вулф, например, как безнадежно устаревшую и вызванную заблуждением. Но, как мы доказываем в этой главе, благодаря языковой кругосветке вокруг идеи заговора, предпринятой в этих работах, схватываются некоторые сложности с обозначением тех, кого следует винить в том, почему все идет именно так, как идет.
Страх перед черной планетой: «Черная паранойя» и эстетика заговора
Как, по-вашему, крэк попадает в страну? У нас нет самолетов. У нас нет кораблей. Не мы привозим это дерьмо сюда по воздуху или по морю… Почему в этой общине на каждом углу есть магазин, где торгуют оружием? Я скажу вам, почему. По той же причине, почему на каждом углу в черной общине торгуют спиртным. Почему? Они хотят, чтобы мы убивали себя сами. Сходите в Беверли-Хиллс, там вы этой гадости не увидите. Но они хотят, чтобы мы прикончили себя сами. Да. Самый лучший способ, которым можно уничтожить какой-нибудь народ, — это отнять у него способность размножаться. Кто умирает на этих улицах каждую ночь? Молодые братья, как вы… [убивая друг друга] вы делаете именно то, чего они хотят от вас.
[Существует] «культурный заговор», просачивающаяся нетерпимость, подпитываемая нападками белых политиков на позитивную дискриминацию и иммиграцию.
Популярность конспирологических теорий в черных общинах, как и вовлеченность в риторику заговора в феминизме, в сегодняшней Америке свидетельствует о существенном отходе от увязывания «параноидального стиля» с правыми белыми, как это делал Ричард Хофштадтер.[294] Как и в развитии американского феминизма со времен 1960-х годов, конспирологическое мышление сыграло существенную роль в формировании различных форм политического и культурного активизма афроамериканцев. Более того, говоря в общих чертах, как движение за освобождение женщин использовало конспирологическую риторику, чтобы помочь сформулировать понятие патриархата как узаконенного сексизма. так и разные черные общины используют язык заговора, чтобы сформулировать теорию узаконенного расизма.
Конспирологические теории в Америке традиционно служат для поддержания ощущения мейнстрима («мы, люди»), которому угрожает разнообразные «чужеродные» опасности — от католицизма в XIX веке до коммунизма в XX. Как объясняет Дэвид Брайон Дэвис, «таким образом, движения против заговоров являются главным средством восстановления коллективной самоуверенности, установления американской идентичности по контрасту с чужими «другими» и достижения единства через противостояние общему врагу».[295] Но чем дальше, тем заметней такое единодушие мейнстрима исчезает. Отдельные конспирологические теории — особенно после возникновения новых социальных движений, таких, как радикальный феминизм, движение гомосексуалистов и «власть черных» в 1960-х годах, — стали обращать внимание не на угрозы так называемому американскому образу жизни со стороны чужих и «других», а на то, что идеализированное и идеологизированное нормальное большинство представляет собой неизменную и конспиративистскую угрозу указанным группам.
293
294
Даже Даниэль Пайпс, который в основном следует языку и концепции Хофштадтера, в предварительном наброске о современном состоянии параноидального стиля ставит афроамериканцев рядом с крайними правыми в качестве примера соответственно «нелояльных» и «подозрительных» личностей:
295