Культурист распрямил плечи, развеселился, даже шутовски нам поклонился, по-балеронски:
- Скажи, презренный поедатель падали (все кушают мёртвое мясо, а не визжащее и не кудахтающее!), толерантен ли чёрт.
Вопрос - жизни и смерти для людей, которые стремятся к звенящему бессмертию.
- Вы быстро очухались после зарослей кукурузы, пэр.
Ни годы вас не берут, ни беда!
Толерантен ли чёрт и страшен ли так, как его малюют в кузницах кузнецы Вакулы, не знаю.
У чёрта, как и у монеты - две стёртые стороны.
Одна сторона - толерантна, другая - не толерантна, как у девушки двойной язык. - Шаурмянщик наградил нас свертками с шаурмой вышел на свежий воздух, к людям поближе. - Разрешите, я сделаю надгробное фото в вашей компании?
Я фотографируюсь с искателями приключений на свой головной мозг и другие части тела.
Отсюда все кривые дороги ведут к сфинксу.
- Фото со мной дорого стоит! - Зубы дона Болконского вгрызались в тело шаурмы, а язык ворчал.
Мы с Ядвигой раздумывали - ценные или бесценные фотографии с нами...
Ничего не придумали, ничто не решили, поэтому обняли шаурмянщика за шею и повисли на нём гроздьями винограда.
Работник ножа и курицы поднял палку с фотоаппаратом, сейчас вылетит групповой снимок.
- Когда-нибудь я сделаю петлю и повешусь, потому что - добрый и расточительный! - гер Гарсия прохрипел и присоединился к нам: встал на левое колено и выгодно надул правый кокосовый бицепс.
ЩЕЛК-ПОСЩЁЛК!
- Дайте мне пистолет Браунинг! В киоске кто-то хозяйничает! - шаурмянщик сложил палку для селфи, шагами тигра, крадущегося за трясогузкой, напугал нас.
У меня засвистело в лёгких от страха.
В бок впились невидимые иглы ужаса.
Внезапно, из киоска выскочила собачка чихуа - кукурузная собака, наша! - с целой курицей гриль в отросших зубах.
Мы дали пёсику путёвку в жизнь, и теперь откормленная собачка шалит, стремительно набирает вес.
- Уйдите с дороги, обсикает! - дон Болконский отпрыгнул в сторону, где лужа светилась слабым радиоактивным излучением.
- Я не смогу драться с собакой! У меня аллергия на шерсть! - Шаурмянщик прошептал, затем содрогнулся в конвульсиях, будто в него вселился дьявол: - Убежала, и - курица с ней!
Забудьте о жирной кудахтающей тухлятине, а лучше взгляните на мою коллекцию фотографий! - Мистер шаурмянщик показал на заднюю стенку киоска - Версаль.
Художники всех поколений молча склонили бы седые и выцветшие головы перед шикарными фотками из достояния Искусства.
С чёрно-белых фотографий на нас смотрели чёрно-белые лица и чёрно-белые шахматные глаза.
- ГЫ-ГЫ-ГЫ-ГЫ! - за моей спиной раздался глухой рык и смех - барон Болконский разухабисто хохотали. - Почему все фотографии перечёркнуты цветными мелками - крест-накрест!
Буква Х в каждой карточке, как приговор!
- Люди на фотографиях - не люди, а - тени!
Всех сожрал сфинкс, поэтому я на каждой фотокарточке ставлю крестик, отмечаю чтобы не забыть, что новый искатель приключений дал дуба, не вернулся из похода за баснословными сокровищами.
Ваши фотографии тоже будут перечеркнуты траурно, крест-накрест, назло всем смертям...
Если вы не вернетесь от сфинкса через десять дней!
За десять круглых дней человек либо превращается в огненный шар, либо умирает с голода.
- ХМ! Сэр шаурмянщик! Но мы рассчитываем, что сегодня вечером пробежимся вокруг вашего киоска с тележками, полными самородного золота и драгоценных камней, за каждый можно купить деревню на острове. - В мои планы не входило пропускать завтрашний шахматный тур с горячими шахматными фигурами. - Не ставьте на наших фотографиях кресты, потому что не сфинкс убивает путников, а ваши сумрачные действия.
Падаль в кустах, кровь на рукаве и на тропинке, - не значит, что кто-то умер.
Но вы колдуете над фотографиями, заранее убиваете людей, а сфинкс - с расторопностью бродячей собаки - исполняет вашу волю! - В знак протеста я выбросила остатки шаурмы (кусочек теста и капустная чёрная кочерыжка) в куст акации.
Шаурма не долетела до земли, а исчезла на длинном змеином языке чихуа.
Собачка растёт, пёсик умнеет, превращается в собаку-чемпионку!
- Давным-давно люди и звери говорили на одном языке - языке жестов и рычания! - Ядвига заступилась за нашу свежую жизнь. - Поварам и сапожникам поклонялись гориллы.
Но люди забыли рычание и жесты, перешли на международный английский язык.
Обещаю, шаурмянщик, что, если вы испоганите наши муси-пуси фотокарточки, то я рычанием и жестами из индийских фильмов призову чудищ из дебрей амазонки.
Одна анаконда стоит дороже вашего киоска!
- Цивилизованные люди смеются мускулами! - синьор Болконский ущипнул закаменевшего от ледяного могильного ужаса трактирщика... могильщика... шаурмянщика... за баклажан носа.
На этом наше общение с культурой закончилось.
Впереди ждал сфинкс с загадками и народным фольклором сфинксов и фараонов!
- Стефания! Напрасно ты выбросила кусочек шаурмы с тухлятиной для жены и детей... Ой!
Не для жены и детей, а для меня!
Я бы докушал, наполнил себя калориями, микроэлементами и бактериями.
Бактерии в желудке разлагают жиры и сало на гены и калории. - Проводник посмотрел на небо, напружинил левую ягодицу, чтобы Солнце закрыло глаза от красоты набитого тела.
Я задрожала от нахлынувшего гробового ужаса - впереди, около увеличивающейся пирамиды вопил сфинкс.
Ядвига затаила потерянное дыхание.
Экскурсовод авантюрист Аполлон ван Болконский намазал накачанные щёки углём, подражал солдатам Удачи.
Гарсия носком правого розового сапога нарисовал на песке вампирский знак - сердце, пробитое стрелой!
- Очень красиво и высокохудожественно!
Что это? Наскальная живопись? Вы колдуете? - Ядвига встала на колени, понюхала мертвые нарисованные стрелу и сердце!
Волосы зашевелились на голове Подруги, словно змеи тонкие-претонкие.
- Не колдую, потому что у меня нет хрустального ока! - Нога пана Болконского стёрла и сердце, и стрелу, вымарала из нашей девичьей памяти! - Сердцем и стрелой я пытался вызвать любовь сфинкса ко мне!
Но сфинкс, наверно, осторожничает, уполз на брюхе, охваченный чёрным огнём страха. - Рука гера Аполлона тряслась в истерике.
Со лба срывались крепкие капли культуристкого пота.
Глаза вылезли и заледенели.
Сэр Болконский на миг улетел в ад - дикий, древний, как и собаки, которые его охраняют.
- Не... Неа!.. нееееее! - Я вытянула указку руки в сторону огромной кучи песка - работали строители, нарыли, навезли песок под фундамент офисного здания, а затем закончилось федеральное финансирование - строители гусями-лебедями улетели в тёплые края, а песок остался мозолить глаза. - Свввиииннккксссс!
- Сфинкс! Абаждите! Я еще не готов! - Сэр Аполлон подтянул стринги, сбросил невидимые пылинки с походных розовых сапогов, приподнял тунику, пригладил золото волос, надул все мышцы - для неувядающей красоты, и отставил влево платиновую ногу.
Я в таёжной лихорадке подкрашивала губы.
Ядвига - примеряла парики из походной аптечки, отбрасывала негодные, приглаживала подходящие.
Через минут сорок - двести, мы умилительно пропищали по-соловьиному:
- Теперь можно, господин Сфинкс! Фотографируйте нас!
- Вильям! Вииииильяммм! - песок поднимался, расступался, осыпался водяными сухими струями.
И, наконец, над нами выросла гора Джомолунгма с человеческим лицом.
Сфинкс - потрясающе красивый, сравнится даже по харизме с доном Болконским.