Научные сотрудники принесли меня в лабораторию устной речи и отпоили техническим древесным спиртом, перегнанным из древесных лягушек.
Я не знал вкус свиного языка, но ученые объяснили, что по вкусу и виду он напоминает мой язык, распухший, как баклажан в наводнение.
Особенно старались надо мной лаборантки, видели во мне семя новой научной эры.
И вовсе не потому танцевали со мной, что мой язык напоминал свиной - ради меня они бросили свои дачи и мужей дальнобойщиков. - Академик конфузливо засмеялся, зажал садовый шланг между ног и покраснел, словно его только что обвинили в воровстве идей у младшего научного сотрудника.
- Научные сотрудницы - ревнивы, как тигрицы! - он продолжил поливать огурцы и нас - так толерантный дождик не разбирает, где раб, а где господин. - В бассейне с разбавленной серной кислотой сотрудницы очень привлекательны, и, если бы не их пронзительные крики чаек, да не опухшие от переедания ягодицы, их красота затмила бы совершенство Луны.
Научных сотрудников не столько прельщал мой ум, сколько то, что я совсем иной, и мои лаборантки выглядят подобно австралийским козам на майском лугу.
- Дедушко! Не рассказывайте нам, что раньше было лучше: женщины - моложе, мужчины - благороднее, а дети - вежливые, словно их искупали в кефире! - Я оборвала на высокой струне... на низкой ноте... словесные воспоминания садовода, в руках которого изливалась ледяной водой отгадка третьей загадки сфинкса!
Неожиданно, на помощь мне, в знак культуристко-шахматной солидарности ожил пан Гарсия:
- Я вкусил розовые сны, и они мне понравились меньше, чем восторженные крики поклонниц!
Мужчина! Сразимся на стальных кулаках?
ОХ! Простите, академик, вырвалось птицей красивое предложение из голливудского фильма "Голубые фламинго"!
Я предпочитаю жить наяву, а не в фильмах, как анимешки.
Сфинкс нас ждёт, и одновременно - сфинкс не ждёт!
Скажите, мудрейших из академиков, толерантен ли чёрт? - Пэр Болконский выдавил пасту вопроса и чуть нас не убил своей глупостью.
- ЧЁЁЁЁЁООО? Мы не за этим пришли к хромой радуге!
Не за толерантностью и семицветными чертями! - Яда подняла правую ударную ногу - раздумывала - не влепить ли хай кик в лобешник профессору культуризма.
- ЧОООООЁЁЁЁ? Дон Аполлон, оставьте чертей до нашей победы над сфинксом!
- Вы - белолицые лунатики, а не девушки, потому что затыкаете ротики красивому парню и умному мужчине! - Академик шланга погрозил нам пальцем с татуировкой - Божья Коровка, и повернулся к геру Аполлону (дон Болконский уже принял выгодную позу "Добропорядочное пугало"): - Молодой бронзовый человек!
Я бы посоветовал вам своей рукой избавить от морально нравственных мучений этих несчастных девушек, прежде чем они дорвутся до сокровищ сфинкса и шахматной доски.
Моих рассказов им не вынести - слишком слабые умишки и желейные мозги.
Мне не было шестидесяти пяти лет, когда я из науки ушёл в сельское хозяйство, но где этим белоручкам Снегурочкам тягаться со стариками в поливании изумрудных лужаек!
Вы спросили меня с пристрастием младшего научного сотрудника кафедры физкультуры: толерантен ли чёрт?
Я полагаю, что чёрт толерантен, потому что живёт в земле.
А земля питает корни всех растений, независимо от пола, возраста, длины стебля и цвета листьев.
Но с другой стороны - стороны научных оппонентов - чёрт не толерантен, потому что из-за чёрта гибнут посевы кукурузы и ржи.
- Ржи? Вы ржёте, мистер академик? А я думала, что научные сотрудники только хихикают тонко, на грани слышимости серебряной флейты! - Удивление снежной лавиной сорвалось с тонкого мыса язычка Яды.
- Ржу! Над вами ржу, красавицы!
- Ржите, ржите, профессор! Одна минута ржачки заменяет теорему Пифагора! - Я присела в мягкое креслице, радовалась, что заняла выгодную позицию, удобно расположила себя.
ОГОГО! Рано радовалась, волшебная Стефания Краузе.
Не кресло, а - садово-огородный муравейник оказался под моими шахматными верхними частями ног - где они сходятся рельсами...
С воплем я вскочила с муравейника, отдирала зубастых плотоядных муравьёв - так перед экзаменами по дефиле я сдирала с себя предательские прыщики.
В огородике заржало: ржал пэр академик, хохотал мистер Аполлон, и даже Яда - ушла из девичьей солидарности - смеялась по-воробьиному.
Я выхватила из рук и ног академика поливальный шланг и направила его в места дислокации красных муравьёв на моём радужном теле.
УУУУУУФФФФФ! Спасибо, Водичка, что ты есть на свете!
- Кричите! Вопите! Ржите, смертные! Всё равно скоро сдохнете! - сфинкс нарисовался из подпространства - огромный, нависающий гигантской сосулькой.
Наверно, по подпространству прополз, потому что мы не слышали, как он - сиксилионтонный - прокрался. - Я слышу, как стучат от страха ваши молодые тренированные молибденовые кости с примесью яичной скорлупы и извёстки.
Время на третий вопрос истекает золотым песком.
- Отвечайте: Что за струя победила Солнце? - Сфинкс пожал гранитными надгробными плечами (из-под правой лапы монстра торчала нога задавленного отутюженного академика... ИЫЫЫЫЫХ! Умер, и не открыл нам тайну струи и радуги!).
- Что я сделал тебе, сфинкс Египетский?
Что ты сделал для своего сфинксового народа?
Что тебе надо от честного парня и двух его сопровождающих (мы - сопровождающие?), - Гарсия дон Болконский пытался спрятаться от базальтового чудища за листьями плакучего огурца.
- Много что мне нужно от искателей МОИХ сокровищ!
Сейчас я протащу тебя по подземной реке в ад, - голос сфинкса потерял сухость, в нём играли водопады Средиземья, где ползают шипящие кобры. - Промариную, а затем за тобой придут синерылые черти с раздвоенными копытами козлов.
Обязательно, придут, потому что им делать нечего.
- Сжалься надо мной, страшилище из преисподней! - Синьор Аполлон всхлипывал, и его голос ломался, переходил с детского фальцета и альта на бас.
- Итак: ваш ответ на вопрос: Что за струя победила Солнце! - Ни ума, ни фантазии у жестокого горнодобывающего сфинкса.
- Если я отвечу, что шланг садовый прикидывается Солнцем... - Яда хитрила, сооружала длинные мутный ответ, в котором утонут наши сомнения и жизни.
Из очей подруги вылетали зеленые и чёрные молнии, губы перекосило в смертельной улыбке клоунессы.
Ядвига широка распахнула колодцы очей (здравствуй, Солнце!), смущенно кашлянула и закрыла своим телом сонного мусью Гарсия.
- ОГОГО! Люпофь! А настоящая люпоффффь телаетъ чутеса! - Я поняла, что я - шашлык, жертва над углями.
Сейчас Ядвига фон Бетховен выдаст ложный ответ, и мы привалимся сквозь сад и огород академика туда, где черти пируют.
- Стойте! Есть политическая партия!
Тьфу! Перепутала эпохи! - Я падала в бездну, трепетала шахматной пешкой на поле превращения - так из кокона тутового шелкопряда вылетает пчелиная матка. - НАШ ответ на ВАШ вопрос, пан сфинкс - собачка! - Высказала, и почувствовала, что кровь моя превратилась в красную ртуть, а воздух загустел до состояния пластилина.
Качок Олимпиец ван Болконский смотрел на меня гороховыми свежеокрашенными глазами.
Из них летели укоряющие слова: "Дуаа! Дуааа!! Дуаааа!!!" - так в комиксах рисуют мысли.
Яда ничего не поняла из моего ответа, но жалела меня заранее, по-докторски!
- Собачка? - сфинкс оказался самым человечным из нас. Из ноздрей вылетела высокотемпературная плазма.
- Барон Гарсия фон Аполлон Болконский - Солнце Вселенной для моей подруги Ядвиги ибн Бетховен! - Я вышла на последний круг - сотру в порошок финишную ленточку. - В кукурузном поле дикий изможденный пёсик поднял лапку и обсикал Солнцеподобного мусью Гарсия.