Большую часть своих эссе и фельетонов Дэн То объединил в две книги: «Записки из села трех» и «Вечерние беседы в Яньшани». Книги эти теперь запрещены в КНР, и наличие их служит поводом для осуждения и расправы над владельцем.
Идейные позиции Дэн То были резко антимаоцзэдуновские. Дэн То писал, что следует «учиться» у государства, которое «сильнее нас», «объединяться» с ним и «радоваться, когда друг сильнее тебя» («Законы дружбы и гостеприимства»). Он прозрачно намекал: «Кто высоко мнит о себе и после первых успехов отпихивает от себя учителя, тот ничему не научится». Подобные высказывания были поняты в КНР как осуждение разрыва с Советским Союзом и вызвали крайнее озлобление сторонников Мао Цзэ-дуна.
Великолепен фельетон Дэн То «Великое пустословие», в котором он высмеял не вообще бахвальство, а известный тезис Мао Цзэ-дуна «Ветер с Востока одолевает ветер с Запада». В заключение язвительного разбора Дэн То публично советовал Мао Цзэ-дуну уйти на покой: «Делу не поможет даже употребление самых великих слов и фраз, наоборот, чем больше будешь их говорить, тем хуже. Поэтому я бы хотел посоветовать любителям великого пустословия: лучше бы вы, друзья, больше читали, больше думали и меньше говорили, а когда захочется говорить, то немедленно шли на покой и не тратили бы напрасно своего и чужого времени и сил!»
Читая бранные проработочные статьи и пропуская ругань в поисках сути, я обнаружил, что Дэн То был весьма сведущ в древней культуре. Он даже участвовал в составлении «Новых трехсот избранных танских стихотворений». Золотое время древней китайской поэзии оставило необъятное, многотомное наследство, и знатоки из века в век составляли томик «Трехсот избранных». Стихи, вошедшие в эти «Триста…», были общеизвестны в Китае. После Освобождения решено было отказаться от старого сборника и составить новый из стихов, более отвечающих современным вкусам, но по традиции числом триста.
Дэн То принимал участие в составлении сборника, и новые триста стихотворений оказались стихами социальной критики, стихами гражданского содержания, стихами обличительными и мужественными. Да, такая традиция жила в китайской литературе от зарождения ее, и что, казалось бы, странного или преступного собирать и печатать обличительные стихи более чем тысячелетней давности? Разве не так же поступали в свое время и у нас с русской дореволюционной литературой, заботливо спасая от забвения произведения запрещенные, революционные, обличительные? Разве это не естественно после смены общественного строя? Увы, по нынешним китайским меркам, оказывается, нет. Критикуя Дэн То за включение в сборник обличительных стихов, газеты утверждали, что он сделал это с целью опорочить нынешнее руководство! Танские поэты ругали вельмож и императоров, пекинские лидеры приняли стихи на свой счет.
Такая примитивная прямолинейность, разумеется, была рождена инициативой угодливого критика, которому важно было только одно — сказать, что Дэн То виновен. А в чем именно, какое это имеет значение? Важно уничтожить Дэн То. И Дэн То был уничтожен.
Находясь в Китае, живя среди китайцев, я тем не менее не очень-то представлял напряженность внутренней политической борьбы, ожесточенность соперничества группировок в центральном руководстве. Сейчас для понимания происходившего следует сказать вкратце о том, что мне стало известно впоследствии. В сентябре — октябре 1965 года Мао Цзэ-дун дал указание подвергнуть критике драматурга У Ханя. Верный приспешник Мао Цзэ-дуна шанхайский критик Яо Вэнь-юань немедля написал проработочную статью, но в ЦК КПК было оказано противодействие, и центральная печать ее не поместила. Статья появилась в Шанхае и лишь через двадцать дней — в центральных газетах. При ЦК была создана «группа по делам культурной революции», в которой наибольшую активность проявил Пэн Чжэнь, член Политбюро и первый секретарь пекинского горкома. В феврале Пэну удалось распространить письмо ЦК, им самим составленное и подписанное, которое было направлено к фактическому свертыванию кампании.
В противовес Пэну и поддерживавшим его в ЦК работникам, супруга Мао Цзэ-дуна Цзян Цин, которая в то время не занимала никаких официальных постов ни в партии, ни в правительстве, по поручению маршала Линь Бяо, члена Политбюро и министра обороны, провела в Шанхае совещание армейских политработников, продолжавшееся двадцать Дней. Совещание приняло «Протокол», который стал платформой в проведении «великой пролетарской культурной революции». «Протокол» означал ревизию решений ЦК КПК и отрицание всей культурной политики за семнадцать лет народной власти.