Теперь представьте себе такую сцену — сидят они втроём — художник этот облезлый, американец и француз — и о чём-то беседуют. А этот козёл ещё переводит с французского на американский! И на остальных гостей — ноль внимания! Ну, куда это годится?! Разве культурные люди так себя ведут? Я решил несколько разбавить их трио нашим местным колоритом. Подсаживаюсь к ним, наливаю по рюмочке.
— Над чем работаете? — задаю вопрос художнику.
Он вдруг на меня удивлённо посмотрел, словно это я у него в гостях.
— Пишу, — отвечает.
— Как?! — удивился я. — Вы, разве, писатель? Не художник?
Он нагло так рассмеялся и что-то стал говорить. Сначала американцу, потом французу. И уже все трое ржут самым возмутительным образом. Меня злость взяла. Ну, думаю, погоди. Сейчас я тебе устрою. Ты у меня сейчас посмеёшься…
— Да, — говорю, — жизнь тяжёлая сейчас. Люди бедно живут. Вот вы, например. Даже костюма приличного нет! Сейчас такое время, что только тот, кто того заслуживает, может позволить себе роскошную и культурную жизнь! У меня есть знакомый писатель, так у него — и машина, и квартира, и обстановка! Вот, что значит талант! А так, кисточкой махать, ничего в жизни не добьёшься… Нищий человек не может быть духовно богатым!
Вижу, художник этот немного помрачнел. А американец его в бок толкает — просит перевести.
— Вы переведите, — говорю я с улыбочкой, — иностранному гостю мои слова. Ему моё мнение должно быть интересно. Вон, сколько они икры сожрали! Пусть выслушают…
Он переводит. И одному и второму. И тут, смотрю, иностранцы эти тоже помрачнели. А француз что-то быстро-быстро стал мне говорить.
— О чём это он? — интересуюсь.
— Не согласен он с вами, — хмуро отвечает художник.
— Ну, не согласен, так не согласен, — миролюбиво заявляю я. Ведь ясно же, что этот хмырь ни за что не переведёт мне то, что на самом деле француз говорит. Обиделся. Ну, и плевать на него. Будет знать, как не уважать культурную семью. Я спокойненько встал и вернулся на своё место. Но, дальше было гораздо хуже.
Эта троица напилась до невообразимого состояния. И подпоил их всех бородатый художник, не иначе. И вот, сидят они втроём, пьют мою водку и поют какую-то песню. Допели они, опять болтать принялись. Я снова подхожу к ним.
— О чём разговор, если не секрет? — спрашиваю.
— О Шекспире, — отвечает художник.
Я не ожидал, что он мне ответит. Думал, что обиделся на меня. Ну, а раз ответил, то сейчас я ему ещё кое-что выскажу.
— Да, Шекспир, конечно, славный парень. Есть у него серьёзные вещи. Не то, что у нынешних писателей… Или, к примеру, художников…
— А вот ему, — перебивает меня художник и показывает на американца, — Шекспир не нравится! Ему нравится Пушкин!
И этот тупой американец тут же кивает начал.
— Йес! Йес! — говорит. — Пушкин! Йес!
— Гм… — смутился я. — Да… Конечно… Пушкин намного лучше пишет, чем Шекспир. Евгений Онегин… Печорин… Сказки там разные…
— Ему "Сказка о рыбаке и рыбке" нравится, — заявляет художник и опять ржёт над чем-то. — Но вы, наверно, её не читали!
— Почему же — не читал?! — возмутился я наконец. — Очень даже читал! Как сейчас помню — "Посадил дед рыбку…" и так далее! Что вы себе позволяете, молодой человек? Пришли, наелись, напились, а теперь — хозяина оскорбляете? Что вы вообще из себя представляете? Хамство какое!!! Я бы на вашем месте ушёл отсюда! Немедленно!!!
— А я бы на вашем месте, — отвечает он, поднимаясь со стула, — Пушкина прочитал! А то, чувствуется, что вам о нём в детстве рассказывали, но своё собственное мнение вам бы составить не мешало!
Встаёт, идёт к дверям, потом оборачивается, окидывает всех презрительным взглядом и демонстративно плюёт! Вот ведь, хам какой! Хоть бы спасибо сказал за обед! Сволочь с косичкой!
И, что самое неприятное, иностранцы следом за ним выскочили. Гюля с Наилей этих своих мужей два дня потом разыскивали. Нашли обоих в мастерской у этого самого бородатого. Все, почему-то, были трезвые и рассматривали его картины. Я бы на них даже и не взглянул! Наглец! Как он может быть художником, если даже одеться толком не умеет?!
Вот вы и скажите теперь, можно ли найти хоть одного культурного человека? Нет!
Часть третья