«Великое повествование» «Культурного Поворота», таким образом, подрывается дифференцирующими импульсами не менее весомых отдельных культурных поворотов. Тем более насущным остается вопрос, как в науках о культуре можно вести «повествование» об этой динамике или – применяя пространственный поворот к ландшафту теории – картографировать его. Важно подчеркнуть, что речь здесь пойдет не об истории наук о культуре[4] и не о реконструкции пересечений и различий между англо-американскими cultural studies и немецкими Kulturwissenschaften.[5] Тем более не преследуется здесь цель одним махом «предварительно завершить длящуюся уже больше десятка лет принципиальную дискуссию о переориентации литературоведения и / или / как культурологии».[6] Вместо того чтобы раскрывать здесь контраст между принципиальными дискуссиями, с одной стороны, и «собственно работой над текстами, в архивах и с культурной памятью»[7] – с другой, мы пойдем по иному пути: продуктивнее будет разместить культурологический дискурс на передних позициях карты, чтобы непосредственнее использовать его в рассмотрении предметов, субъектов или текстов исследований.
Картографические подходы к культурологическим исследованиям, их теоретическому ландшафту и дискуссиям уже имели место – но ни один не обращал свой взгляд на динамику теоретических изменений через призму «поворотов». До сих пор чаще всего рассматривают трансформации понятия культуры,[8] главным образом обращаясь к таким «дискуссионным областям», как культура повседневности и поп-культура, культурная идентичность, медиа и коммуникация, глобализация и транскультурная коммуникация,[9] или – к таким общепризнанным «методологическим системам», как новый историзм, культурная история, дискурс-анализ. Путеводной нитью выступает также и «расстановка смысловых акцентов»: история повседневности, историческая антропология, гендерная история, история поколений, история дискурсов и не в последнюю очередь теоретические системы отдельных адептов, предшественников, основателей. Комбинация таких звеньев реконструкции обнаруживается у историка Уте Даниель.[10] У Лоуренса Гроссберга, если взять его собственную «пространственно-временную карту текущего состояния культурных исследований»,[11] также можно натолкнуться на классификацию по «моделям» («модели культурных исследований»),[12] обнаруживающую ряд соответствий и со стороны немецких наук о культуре: культура как текст, культура как коммуникация, культура как различие, культура в отношении социополитического пространства, культура в отношении институций, культура как дискурс и повседневность.
4
Определенный вклад в еще не написанную историю наук о культуре вносит сборник: Lutz Musner, Gotthart Wunberg, Christina Lutter (Hg.): Cultural Turn. Zur Geschichte der Kulturwissenschaften. Wien, 2001. Фридрих Киттлер уходит вглубь европейской истории культуры и идей, однако выстраивает «корпус» персоналий (S. 248) лишь от Вико до Хайдеггера – см.:
5
См.:
6
8
О реконструкции наук о культуре через различные толкования понятия культуры см.: Urte Helduser, Thomas Schwietring (Hg.): Kultur und ihre Wissenschaft. Beiträge zu einem reflexiven Verhältnis. Konstanz 2002, S. 8 ff.
10
11