Культурные повороты. Новые ориентиры в науках о культуре

Интерпретативный поворот, таким образом, опирается в первую очередь на интерпретативную культурную антропологию/этнологию. Именно она спровоцировала существенные перемены в социальных, гуманитарных и культурных науках как на предметном, так и на методологическом уровне.[126] Если этнология до тех пор еще находилась главным образом под влиянием господствующей социологии, ориентировавшейся больше на структурный анализ, нежели на понимание символов, и потому склонной к сциентистским обобщениям, то с «интерпретативным поворотом» наметилось господство текста. Однако не стоит поспешно относить его к «лингвистическому повороту». Ибо текстуальный подход здесь явно отсылает к практическим контекстам, а не к скептическому разрыву отношений языка и действительности. К тому же для него характерен собственный, новый метод «размывания жанров» («genre blurring»). По крайней мере так Клиффорд Гирц,[127] отец современной интерпретативной культурной антропологии, обозначил размывание границ между социальными и культурными науками за счет образования аналогий, то есть распространение интерполирующих метафор и моделей интерпретации в социологии и культурологии.

Фундаментальный интерпретативный перелом Гирц описывает в эссе «Размытые жанры. Рефигурация социальной мысли» (1983),[128] где развивает идею о том, что этнология и социальные науки в целом отходят от законов, структур и функций как основ социологического объяснения. Вместо них эти науки обращаются к кейсовым методикам, частным случаям, деталям и в первую очередь к интерпретациям. Коротко говоря, социальная антропология сконцентрировалась на социальных институтах, на праве, экономике и родственных связях, а культурная антропология – скорее на системах знания и толкования. Вместо господствовавших до тех пор естественно-научных и технических аналогий в игру вступают аналогии из гуманитарных наук, прежде всего игровые, театральные и текстуальные модели. «Жанровое размывание» означает переход границ и смешение жанров также и на уровне собственно научного и литературного типов описания. Так, философские трактаты все чаще пишутся в стиле эссе, теоретические сочинения в этнографии напоминают описания путешествий (например, у Клода Леви-Стросса), а литература обретает характер теоретических текстов. Но то, что может показаться лишь стилистическим средством, на деле позволяет выйти на гораздо более глубокий уровень: интерпретативный поворот подчеркивает ценность символического в культурном (а также научном) описании. Символическое провозглашается не только ключевым средством прибегающей к метафорам интерпретации культуры, но и средством познания как такового.

1. Контекст и становление интерпретативного поворота

Чтобы верно определить место того или иного «поворота» на карте истории наук, принципиально важно осознавать выбранную перспективу описания. Так, с точки зрения философии, интерпретативный поворот, согласно «повторному рассмотрению» Пола Рабинова и Уильяма Салливана,[129] исходит главным образом из герменевтики Ганса-Георга Гадамера, Франкфуртской школы и Поля Рикера. Социологическая точка зрения в духе Энтони Гидденса,[130] напротив, подкрепляет традицию понимающей социологии, прошедшей долгий путь от Вильгельма Дильтея через Макса Вебера и Альфреда Шюца до этнометодологии. Помещение науки в политический контекст образует здесь пока лакуну,[131] однако ее можно связать с процессами деколонизации, начавшимися в 1950-е годы, и освободительными движениями в так называемом третьем мире. На этом фоне этнология была вынуждена пересмотреть как собственную связь с империализмом, так и классические методы полевых исследований, в результате чего возникла общедисциплинарная критика этноцентризма. Уже только поэтому напрашивается необходимость развивать интерпретативный поворот в соответствии с новым курсом интерпретативного самопонимания культурной антропологии. Именно здесь горизонт опыта «чужого» и авторефлексивный горизонт науки стали выходить за пределы Европы и Запада. Оба горизонта привили межкультурную перспективу и остальным наукам о культуре. Осознание ценности культурной антропологии, авторефлексивной и межкультурной широты ее применения сделали ее ведущей наукой широкой сферы влияния: именно она обусловила так называемый «Культурный Поворот» в социальных науках и повлияла на возникновение более комплексных, общедисциплинарных культурологических исследований.

126

О различных направлениях культурной антропологии и о ее роли в возникновении «поворотов» см. также: Doris Bachmann-Medick. Kulturanthropologie // Ansgar Nünning, Vera Nünning (Hg.): Einführung in die Kulturwissenschaften. Theoretische Grundlagen – Ansätze – Perspektiven. Stuttgart, Weimar, 2008, S. 86–107.

127

Клиффорд Гирц (1926–2006) – некоторые называют его также «крестным отцом» наук о культуре (см.: Gerhart von Graevenitz. Literaturwissenschaft und Kulturwissenschaften. Eine Erwiderung (auf Walter Haug) // Deutsche Vierteljahrsschrift für Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte 73, 1 (1999), S. 94–115, здесь – S. 101) – с 1970 по 2000 был профессором Института передовых исследований в Школе социальных наук Принстонского университета. В качестве этнолога он проводил полевые исследования на Яве, Бали, в Индонезии и Марокко. Его самые известные книги: The Interpretation of Cultures. Selected Essays (1973, 1983 – перевод на немецкий); Local Knowledge. Further Essays in Interpretive Anthropology (1983); Negara. The Theatre State in Nineteenth-Century Bali (1980); Available Light. Anthropological Reflections on Philosophical Topics. Princeton 2000; Spurenlesen. Der Ethnologe und das Entgleiten der Fakten. München, 1997.

128

Clifford Geertz. Blurred Genres. The Refiguration of Social Thought // Idem. Local Knowledge. Further Essays in Interpretive Anthropology. New York, 1983, p. 19–35.

129

См.: Paul Rabinow, William M. Sullivan. The Interpretive Turn. A Second Look // Idem. (eds.): Interpretive Social Science. A Second Look. Berkeley, Los Angeles, 1987, p. 1–30.

130

См.: Anthony Giddens. Interpretative Soziologie. Eine kritische Einführung. Frankfurt/M., New York, 1984.

131

Первые подходы обнаруживаются у Фолькера Готтовика в подробном обосновании интерпретативной антропологии, см.: Volker Gottowik. Konstruktionen des Anderen. Clifford Geertz und die Krise der ethnographischen Repräsentation. Berlin, 1997, особ. гл. 8.2: «Предыстория и релевантность интерпретативного подхода», S. 209 ff.