Собственно, Алла Борисовна и прошла этот путь. Тоже, натурально, не от хорошей жизни, были причины и объективные: тот же голос. Ибо «Полковник» и «Мадам Брошкина» — даже не песни-рассказики, а сценки-байки, которые нужно не петь, а травить. Но главным образом это был процесс объективный, путь артистки, которая боялась потерять аудиторию, как страна и власть — адекватных ей подданных.
Символом этих процессов стал Филипп Киркоров: рост, зад, полуцыганский стиль южноевропейских задворок, весь чернокудрый, источающий липкую слащавость. Дело, впрочем, не в имени — не будь Филиппа, с А. Б. нарисовался бы кто-то другой из персонажей Кустурицы.
Тем паче что и Филипп со временем почувствовал свой стук снизу: в чудовищном фильме «Любовь в большом городе» он, пожалуй, единственно симпатичен не как герой (об этом просто не идет речи), но как актер и даже человек. Даром, что играет не то ангела, не то беса. Словом, зайка моя.
Вот, собственно, и все, а эпилог — пресловутое вручение ордена Медведевым. Дело не в двух президентах в одном кремлевском кабинете — сюжет обнажил в Пугачевой сущность не президентскую, конечно, но — подымай выше — имперскую и вневременную.
Все в ней сейчас Россия, и все в ней сейчас — соответствующая метафора.
Кризис, как у всех, возраст очень типичной для тетки-России как образа и символа (Родина-мать зовет), не больше и не меньше. С эстрадой завязала, но оставила возможность прощального турне и выступлений, «когда захочется». Бизнес-проекты в более-менее проблемном состоянии, личная экономика сугубо сырьевая. Не нефть с газом, но имя, репутация, величие… Спутники жизни разошлись кто куда, живет с Максимом Галкиным, и здесь он, может, тоже не сам себя играет, но представителя загадочного поколения, которое не так давно называли Next.
Есть, впрочем, главное отличие: огромное, монументальное, непрошибаемое чувство собственного достоинства. Не истерика с риторикой, порождение комплексов, не заклинания о поднятии с колен и возвращенном величии. А спокойное, имперское достоинство победителя, который ощутил себя таковым тридцать лет назад и ни разу не изменил самоощущению.
Вот это имперское достоинство и есть главный урок от Иштар Борисовны, королевство которой слишком от мира сего.
Звание пророка на короткие дистанции для Пелевина явно мелковато, однако он сам запрограммировал Вселенную, в которой пространство пророчества «короче воробьиного носа» (Горький). Точнее, отдал полномочия с инструментом одному такому программисту-сценаристу.
«…Что касается творца этого мира, то я с ним довольно коротко знаком.
— Вот как?
— Да-с. Его зовут Григорий Котовский, он живет в Париже, и, судя по тому, что мы видим за окнами вашей замечательной машины, он продолжает злоупотреблять кокаином.
— Это все, что вы можете про него сказать?
— Пожалуй, еще я могу сказать, что голова у него сейчас залеплена пластырем».
«Чапаев и Пустота» написан в 1996 году, когда Владимир Путин работал чиновником в свежепереименованном Санкт-Петербурге и как председатель регионального отделения партии «Наш дом — Россия» подписывал письма против травли Анатолия Собчака следователями Генпрокуратуры. А потом помог Собчаку контрабандно перебраться в Париж.
Не раз отмечалось: «Чапаев и Пустота» — роман, в котором преобладает не буддистское, а гностическое видение мира, и роль Демиурга отведена Григорию Котовскому (см., свежий пример, отличную статью Екатерины Дайс «Глиняные пулеметы и внутренняя Монголия», «Русский журнал», 2.04.12).
Магистральная ныне точка зрения: именно президентские выборы 1996 года с тотальным «голосуй сердцем» по ТВ, впервые запущенной практикой массовых фальсификаций, поддержкой Ельцина олигархами и соглашательством и отказом от уличной борьбы коммунистического кандидата Зюганова запрограммировали приход Владимира Путина к власти. С последующим вручением ему инструментария для обустройства русской вселенной по собственному усмотрению.
Согласно гностическому учению, Высший Бог обитает в занебесной области, однако из сострадания к человечеству он направляет к людям своего посланца (или посланцев), чтобы научить их, как освободиться из-под власти Демиурга.