Вытеснение игры началось в XVIII в., когда духом общества начало завладевать трезвое, практическое понятие пользы. Это привело к заблуждению, что экономические силы и экономический интерес определяют ход истории. Труд и производство становятся идеалом, а вскоре и идолом. Такая ситуация, достигшая в XX в. своего полного выражения, говорит о кризисе европейской культуры. Практицизм, деловитость, трезвость суждений берут верх над «игривостью», необходимость и целесообразность — над непрактичным и бесполезным стремлением к «игре по правилам». Благородство и бескорыстие игрового поведения вступили в противоречие с безнравственностью и жестокостью поведения современного человека. Свидетельство тому — мировые войны, которые стали настоящей бойней, в них ничего не осталось от благородной воинской игры прошлого.
Даже игра, традиционный культуросозидающий фактор, превратилась сегодня в суррогат игровой деятельности — в спорт, научно- технически организованный азарт. Из единства духовного и физического игра сохраняет лишь низменную физическую оболочку. Потеряла игра и свой общественный и общедоступный характер, ведь чем больше в ней участников и чем меньше зрителей, тем плодотворнее она для личности. Сегодня же игра имеет намного больше зрителей, чем участников. Духовное напряжение культурной игры, по мнению Хейзинги, утратило даже искусство. Масса людей потребляет его продукты, но не имеет его необходимой частью своей жизни и тем более не творит его сама.
Путь выхода из культурного кризиса Хейзинга видит в распространении нового общественного духа, в возрождении в широком культурном сознании первозданной игровой природы.
4.8. Пассионарная теория культуры Л.Н. Гумилева
Сравнительное исследование культурологических теорий и концепций XX в. показывает, что культурологическая характеристика современного мира отличалась крайней мозаичностью и неоднородностью. Наряду с рассмотренными выше теориями и концепциями в ее содержание вошли также биосферныеконцепции культуры, которые представляли собой попытку объяснить вопросы возникновения и развития культуры через естествознание. Эти концепции считают культуру закономерным этапом развития биосферы Земли и Вселенной в целом.
Идеи о связи космоса, человека и биосферы легли в основу популярной сегодня гипотезы Льва Николаевича Гумилева(1913–1992) о пассионарном толчке, рождающем к жизни новые этносы.
Рассматривая проблемы происхождения этносов, Гумилев определяет их как биофизическое явление, что делает их природными феноменами. Для него этнос — замкнутая система дискретного типа, которая в момент своего образования получает заряд энергии, который и расходует в ходе дальнейшего процесса этногенеза. Эта энергия есть не что иное, как биогеохимическая энергия живого вещества биосферы, открытая Вернадским, поток солнечной и космической энергии, преобразованной живым веществом.
Наличие особой составляющей в энергетическом потоке (особый вид космического излучения, через который Земля проходит несколько раз за тысячелетие) приводит к особой мутации в регионах, затронутых им. Появляются люди, способные воспринимать энергии из окружающей среды больше, чем необходимо для нормальной жизнедеятельности. Этот эффект выражается в особом свойстве людей, которое Гумилев назвал пассионарностью— повышенным стремлением (активностью) к действию. Если такие пассионарные толчки проходят по территории, где граничат разные ландшафты и живут разные народы, становится возможным зарождение нового этноса, который будет отличаться от других особым, присущим только ему, стереотипом поведения и специфическим самосознанием.
Таким образом, этногенез — процесс энергетический, связанный с расходованием энергии, полученной в момент пассионарного толчка и продолжающийся примерно 1500 лет. При этом этнос проходит ряд стадий в своем развитии. Они связаны с определенными уровнями пассионарного напряжения, что внешне выражается в специфических для каждой фазы стереотипах поведения.
После пассионарного толчка наступает фаза подъема,которая продолжается 200–300 лет. Она связана с экспансией нового этноса, который создают пассионарии, ставящие перед собой задачу создания нового сильного государства и идущие для этого на любые жертвы. Окружающие народы воспринимают новый этнос как общность крайне активных людей, появившуюся как бы вдруг, на месте нескольких незначительных племен, и активно отстаивающих свои интересы, часто за счет соседей.
Затем наступает акматическая фаза, в которой пассионарное напряжение достигает высочайшего уровня за счет большого количества пассионариев, которые думают уже не столько об общих целях, сколько о своих личных интересах. Рост индивидуализма в сочетании с избытком пассионарности часто вводит этнос в состояние пассионарного перегрева, когда избыточная энергия, тратившаяся в фазе подъема на бурный рост и экспансию, уходит на внутренние конфликты. Эта фаза, продолжающаяся следующие триста лет, одна из самых тяжелых в жизни этноса — это период гражданских войн и культурных потерь.
В конце концов, большая часть пассионариев истребляет друг друга, что вызывает резкое падение уровня пассионарного напряжения в этносе. Наступает фаза надлома— кризисная фаза, продолжающаяся двести лет.
После пережитых потрясений люди хотят не успеха, а покоя. Это говорит, что этнос перешел в следующую фазу — инерционную. В ней идет некоторое повышение, а затем плавное снижение уровня пассионарного напряжения. Идет укрепление государственной власти, социальных институтов, интенсивное накопление материальных и духовных ценностей, активное преобразование окружающей среды. В этносе доминирует тип «золотой посредственности» — законопослушного, работоспособного человека. Культура и порядок в это время бывают столь совершенны, что кажутся современникам непреходящими. Но уровень пассионарного напряжения неуклонно снижается, что влечет неизбежный упадок, скрытый в начале за маской процветания, которая сбрасывается после последнего фазового перехода.
Наступает фаза обскурации— старости этноса. Это происходит, когда возраст этноса составляет 1100 лет. В это время пассионарное напряжение падает до отрицательных величин. Это делает невозможным любую конструктивную деятельность, этнос существует за счет прежних запасов. В результате общественный организм начинает разлагаться: фактически узаконивается коррупция, распространяется преступность, армия теряет боеспособность, к власти приходят циничные авантюристы, играющие на настроениях толпы. Численность этноса и его территория значительно сокращаются, он может легко стать добычей более пассионарных соседей.
Фаза обскурации предшествует гибели этнической системы или переходу в состояние гомеостаза, которого может достичь лишь незначительная здоровая часть этноса.
Иногда бывает возможна фаза регенерации— временное восстановление этнической системы после обскурации за счет сохранившейся на окраинах ареала обитания этноса пассионарности. Но в любом случае — это короткий всплеск активности накануне завершения процесса этногенеза, которым является мемориальнаяфаза. В этой фазе этническая система уже утеряла пассионарность, и лишь отдельные ее члены продолжают сохранять культурную традицию прошлого. Память о героических деяниях предков живет в фольклоре, легендах.
Переход от мемориальной фазы к законченнойформе этнического гомеостаза имеет очень плавный характер и выглядит как постепенное забвение традиций прошлого. Жизненный цикл повторяется из поколения в поколение, система сохраняет равновесие с ландшафтом, не проявляя каких-либо форм целенаправленной активности. Этнос в это время состоит почти целиком из гармоничных людей — достаточно трудолюбивых, чтобы обеспечить всем себя и свое потомство, но лишенных потребности и способности что-либо менять в жизни.
В таком состоянии этнос может существовать неограниченно долго, если только не станет жертвой агрессии, стихийного бедствия или не будет ассимилирован. В таком состоянии живут аборигены Австралии, народы Крайнего Севера, пигмеи Центральной Африки.