Результатом отчетливо выраженного примата рационального над эмоциональным в сфере взаимоотношений со сверхъестественными силами оказался весьма утилитарный подход к божествам и духам, что также является одной из характерных особенностей религиозно-этической системы в Китае. От своих многочисленных объектов культа, которым они поклонялись и приносили жертвы, почитатели обычно стремились получить прежде всего реальные и ощутимые выгоды. Это стремление в общем-то не чуждо и адептам иных религий. Однако, пожалуй, лишь в Китае взаимоотношения по принципу «do ut des» доводились до своего логического конца: в тех нередких случаях, когда божество манкировало своими обязанностями, ему предъявлялись официальные претензии. При этом существенно, что эти претензии направлялись в адрес соответствующего уездного или областного административного начальства, которое призывалось воздействовать на потусторонние силы и которое нередко действительно карало божество — в лице его идола — за его «прегрешения», например за длительную засуху, которую оно, несмотря на многократные просьбы и жертвы, не предотвратило.
Еще одной существеннейшей особенностью религиозноэтической системы Китая была ее организационная слабость и рыхлость. Не было ни концепции церковного прихода, ни-духовной иерархии, ни института священников-пастырей с их проповедями, ни массовых обязательных молебнов. Вообще,.
«ели не считать появившегося сравнительно поздно под влиянием буддизма монашества и оставить в стороне вопрос о религиозных тайных обществах, в Китае никогда не было сколько-нибудь заметной и отделенной от остального населения касты жречества, сословия духовенства. В системе государственных культов основные жреческие функции исполнялись чиновниками во главе с самим императором, считавшимся первосвященником. Церемониями, связанными с семейными культами, руководили главы семей и кланов. Местные культы, равно как и многочисленные магические и мантические обряды, в древности отправляли деревенские колдуны-шаманы, а позже — даосские маги и гадатели и представители местных властей. Лишь с возникновением монашества многочисленные храмы стали обслуживаться даосскими и буддийскими монахами. В целом же структура религиозных культов и обрядов была неотъемлемой частью государственной и общественной структуры страны, органически вливалась в нее, так что ни о каком противостоянии светского и клерикального начала не могло быть и речи. С одной стороны, это было залогом всегда существовавшей в стране религиозной терпимости, эклектической всеядности. Деификация новых божеств, духов и героев была очень легким делом, а включение того или иного из них во всекитайский пантеон зависело по существу исключительно от его популярности в народе. С другой стороны, это гарантировало как возможность постоянного государственного контроля за духовной жизнью народа, так и господствующее положение конфуцианской доктрины в идеологической жизни страны.
Все эти особенности религиозно-этической системы Китая содействовали тому, что собственно религия в условиях китайской конфуцианской цивилизации играла сравнительно небольшую роль и занимала достаточно скромное место в идеологии, духовной жизни и культуре страны. Решающая роль в жизни общества и определяющее место в сфере духовной жизни народа, которые в других цивилизациях занимали религиозные системы, в Китае выпали на долю конфуцианства, которое в этом умысле выполняло функции религии. Однако конфуцианство в отличие от других мировых религий с их идеей скорби, страдания, веры и утешения в загробной жизни было именно искусством жить. В центре внимания этой доктрины всегда стоял человек, коллектив, общество, устройство правильной и упорядоченной жизни на этом свете, сегодня, сейчас. Культ практической пользы, конкретного счастья, достигаемых прежде всего посредством внутренних добродетелей и постоянного самоусовершенствования, оказал огромное влияние на формирование духовной культуры, психического склада и национальных традиций китайского народа. Не разрыв и стена между человеком и божеством, миром людей и загробным существованием, а, напротив, тесная взаимосвязь индивида и коллектива, микрокосма личности и макрокосма вселенной, простых смертных и божеств, равна как и основанный на этой связи идеал социальной и небесной гармонии, синтетического эклектизма, — вот характернейшие черты китайского восприятия мира [225; 247; 487а; 575; 620; 625; 626; 726; 807; 817].