Причитания женщины кончились, и, казалось, во всем мире не раздавалось ни звука. Именно на это я и надеялся, так как единственное, что могло предупредить меня о появлении леопарда, — были мои уши; в помощь им я взял цепь вместо веревки.
Солома, которой меня снабдили, была суха, как трут; мой напряженный слух уловил какой-то звук, раздавшийся у самых моих ног, — что-то ползло, осторожно, украдкой кралось по соломе, на которой я лежал. На мне были надеты шорты, оставляющие ноги оголенными около колен. Вскоре обнаженная кожа в этом месте ощутила прикосновение волосяного покрова, шерсти животного. Это мог быть только людоед, крадущийся и выжидающий подходящего момента, чтобы ринуться и сомкнуть свои зубы на моем горле. И вот что-то легко надавило на левое плечо — а это точка опоры, — и тут, когда я уже готов был спустить курок, чтобы разрядить обстановку, маленькое животное прыгнуло и устроилось между моими руками и грудью. Это был небольшой насквозь промокший котенок, он попал под ливень, не нашел ни одной открытой двери и пришел ко мне в поисках тепла и защиты.
Едва только котенок уютно свернулся под моим пиджаком, и я понемногу начал приходить в себя от страха, который он на меня нагнал, как по ту сторону полей-террас раздалось низкое рычание, постепенно становившееся все более громким, и наконец до меня донеслись звуки самой дикой схватки, какую я когда-либо слышал. Совершенно очевидно, людоед вернулся к месту, где прошлой ночью он оставил свою добычу, и, пока он ее искал, будучи в не слишком хорошем настроении, другой самец-леопард, рассматривающий данную территорию как свое охотничье угодье, случайно наткнулся на людоеда и напал на него. Сражения, подобные этому, весьма необычны, так как хищники неизменно держатся в пределах собственного района, и если случайно двое однополых встречаются, то, определяя на взгляд силу и мощь друг друга, более слабый уступает место более сильному.
Людоед хотя и был стар, но представлял собой крупного и весьма могучего самца, и в пределах пятисот квадратных миль, где он царствовал, вряд ли другой самец попытался бы оспаривать его права и законы. Но здесь, в Бхаинсваре, он был чужеземцем, нарушителем границ, и, чтобы хоть как-нибудь уйти от беды, которую он навлек на себя, ему нужно было драться, спасая свою жизнь. Без сомнения, именно это и происходило.
Мой шанс был теперь потерян — если даже людоед успешно справится с врагом, его раны, вероятно, помешают ему некоторое время интересоваться добычей. Не исключалась возможность, что схватка кончится для него фатально и его карьера закончится совершенно неожиданно: он будет убит случайно встреченным леопардом, одним из себе подобных, в то время как совместные усилия правительства и общества оказались бесплодными в течение восьми лет.
Первый раунд длился около пяти минут, бой шел с неослабевающей яростью и был безрезультатным, так как в конце схватки я мог расслышать звуки, издаваемые обоими животными. После интервала в десять — пятнадцать минут сражение возобновилось, но на расстоянии от двухсот до трехсот ярдов дальше от места, где оно поначалу разгорелось. Совершенно очевидно, местный чемпион был в лучшей форме и понемногу выбивал самозванца с ринга. Третий раунд был более коротким, чем два предыдущих, но не менее жестоким, и после еще одного долгого периода затишья бой снова разгорелся, отступив дальше, на выступ горы, откуда спустя несколько минут шум перестал доноситься.
Еще оставалось шесть часов темноты. Я знал, что моя миссия в Бхаинсваре потерпела неудачу, а надежда, что стычка будет продолжаться до результата и окончится смертью людоеда, быстро рассеялась. В отступлении с боем, во что превратилась теперь их схватка, людоед получит увечья, но вряд ли они уменьшат его пристрастие к человеческому мясу или ослабят способность к нападению.
Котенок мирно спал всю ночь. При первом проблеске зари, показавшемся на востоке, я спустился вниз во двор и перенес мальчика под навес, откуда мы его взяли, и прикрыл одеялом. Староста еще спал, когда я постучал в его дверь. Я отказался от чая, зная, что хлопоты займут время, и уверил его, что людоед больше никогда не появится у них в деревне; и, когда он обещал немедленно начать приготовления к тому, чтобы тело мальчика отнесли в горы к месту для сожжения умерших, я двинулся в свой длинный пеший переход назад в Рудрапраяг.