Мускулы под кожей — от груди до подмышек — были мылоподобны и темно-желтого цвета. В этом была достаточная причина того, что зверь стонал при ходьбе, и совершенно понятная причина, что он стал и оставался людоедом, так как иглы дикобраза не растворяются, как бы долго они ни находились в мускулах тигра.
Мне, вероятно, случилось извлечь из застреленных мной тигров-людоедов сотни две игл дикобраза. Некоторые из этих игл имели больше девяти дюймов в длину, а по толщине не уступали карандашу. Большинство игл засело в мышцах, немногие крепко застряли между костями. Все были обломаны прямо под кожей.
Несомненно, что тигры получали эти иглы, убивая дикобразов для еды. Но возникает вопрос, на который я, к сожалению, не могу дать никакого удовлетворительного ответа: как звери с сообразительностью и легкостью движений тигра так небрежны, что позволяют изранить себя иглами, или так медлительны, что позволяют дикобразам, единственный способ обороны которых — движение назад, делать это? Затем, каким образом иглы эти обламываются, хотя, вообще говоря, они не ломки?
Леопарды так же склонны охотиться на дикобразов, как наши горные тигры. Но у них игл не бывает, так как они убивают дикобраза, как мне пришлось наблюдать, хватая его за голову. И почему тигры не применяют этот, очевидно, безопасный способ, которым пользуются леопарды, и тем самым не избегают увечий, остается для меня тайной.
Заканчивая рассказ о втором из тигров-людоедов, о которых говорилось на уездной конференции в феврале 1929 г., я, если представится случай, расскажу вам, как был убит третий тигр-людоед из Канда.
ЗАМАНЧИВЫЙ МАХСИР
Ловля махсиров в подгорной реке кажется мне самым приятным видом рыболовного спорта. Обстановка, хотя мы это не всегда сознаем, имеет очень большое значение в удовольствии, получаемом от занятия любым видом спорта среди природы. Я убежден, что ловля самой заманчивой рыбы в неподходящих условиях доставит рыболову так же мало удовольствия, как для игрока в теннис выигрыш кубка Дэвиса,[28] если бы состязание происходило в Сахаре.
Река, в которой я недавно удил рыбу, течет на протяжении сорока миль в красивой долине, изобилующей четвероногой дичью и птицами. Я попробовал сосчитать количество обнаруженных за день видов зверей и птиц; к вечеру в моем перечне были, кроме других зверей, замбар, читал, каркер, горал, кабан, лангур, мартышки; а из птиц — семьдесят пять видов, включая павлина, дикую курицу, фазана-калиджи, турача, кустарникового перепела.
Кроме того, я видел на реке пять выдр, несколько небольших крокодилов и питона. Питон лежал на поверхности большой, тихой заводи, из воды выделялась только часть его головы и глаза. Мне давно хотелось сфотографировать питона. Чтобы заснять его, надо было перейти реку выше заводи и взобраться на горный склон. Но, к несчастью, питон заметил меня, и, хотя я осторожно ступал назад, пресмыкающееся — оно, казалось, имело восемнадцать футов в длину — нырнуло и удалилось в свое подземное жилище среди нагромождений камней у края заводи.
Русло реки местами было таким узким, что легко было перекинуть с одной его стороны на другую камень, иногда оно расширялось до мили и более. Открытые места в долине реки покрыты разнообразными цветами, запах которых вместе с весенними песнями множества птиц наполнял воздух. В такой обстановке ловля махсира может быть названа поистине королевским спортом. Впрочем, целью моего посещения этого охотничьего рая было не ужение махсира, но попытка провести днем киносъемку тигра. Только когда условия освещения стали неблагоприятными, я сменил киноаппарат на удочку.
Я вышел на рассвете и несколько часов подряд старался заснять тигрицу с двумя тигрятами. Тигрица была молодой и, как все молодые матери, горячей. Как только я приближался к ней, она уходила с детенышами в густые заросли. Беспокоить тигрицу, у которой есть дети, будь она молодая или старая, можно только до известного предела, и, когда я его в этом случае достиг, мне пришлось переменить тактику. Я садился на деревья у полян или ложился среди травы вблизи лужи, из которой тигрица и ее семья обычно пили. Успех был не лучше.
28