Прощай. Я как всегда многословен и путан в мыслях. Но ты же знаешь, я всегда такой, когда не знаю что сказать. Когда мыслью вьются стаей юрких рыбок, ускользая сквозь пальцы. Когда эмоции извиваются клубком цветных лент, и ты не знаешь, что именно выхватишь сейчас: грусть или радость, равнодушие или ярость, а может восторг.
Прощай. И если навсегда, то навсегда прощай»
Куми сглотнула. По щекам почему-то текли слезы. Письмо тронуло что-то глубоко внутри. Размазав соленые капли по всему лицу, девушка попыталась унять дрожь, но ничего не вышло. Слезы почему-то все равно продолжали течь.
Дрожащими пальцами Куми повертела лист бумаги, но больше ничего не было. Никаких намеков на имя писавшего. Тряхнула конверт, проверяя, нет ли чего-то еще. И была приятно удивлена, когда на стол вывалился плотный бумажный прямоугольник. На нем была удивительно правдоподобная цветная картинка.
Два ребенка бежали по цветочному лугу. Девочка бежала впереди. Ее легкое голубое платьице развевалось на ветру, в рыжих кудрях черная кружевная лента, лицо смеется. Мальчик бежал чуть позади, пытаясь ухватить девочку за кончик рыжего лисьего хвоста. Его волосы отливали серебром, длинные пряди выбивались из хвоста. Мальчик тоже смеялся, размахивая своим песцовым хвостом. Он был немногим старше девочки.
-Быть такого не может…, - выдохнула Куми.
Мальчик и девочка. Оба кумихо. Но мальчиков кумихо не бывает! По крайней мере, никто никогда не видел их. Даже духи о таком не говорили.
На обратной стороне картинки обнаружилась надпись на вполне понятном языке, выполненная тем же аккуратным почерком, что и письмо: «День рождение Кумихо. Чертог Весны». И большой знак вопроса. Размашистый и не аккуратный, как и все записи на столе.
Хозяйка комнаты видимо сама не знала, что значит это письмо и картинка. Куми погладила пальцами изображение мальчика. Сердце отозвалось теплом и тоской. Странное чувство, словно смотришь на давнего знакомого, но никак не можешь вспомнить кто он.
Глубоко вздохнув, Куми собрала в одну кучу все листы со стола. Подобрала все те записи, которые валялись на полу. Собралась огромная стопка, которую было трудно удержать в руках и не рассыпать. На помощь пришла тонкая бечёвка. Криво перевязав стопку, девушка не забыла взять конверт со странным посланием и картинкой.
Уже отодвигая тяжелый полог, Куми краем глаза заметила отблеск. На одной из тумб лежала флейта. Ну, девушка предполагала, что это именно флейта. Чуть меньше метра в длину, толстая, невероятно толстая для флейты, с шестью дырочками. Темное дерево было изрезано узором леса. Несколько тонких кожаные ремешки, на концах которых болтались небольшие металлические перья, свисали с флейты.
Куми погладила узор и подхватила инструмент подмышку. Ткань плотной завесой отрезала сумрак покоев за спиной.
Ворона действительно ждала, присев на оранжевую тахту. Увидев Куми, жрица улыбнулась:
-Ну что? Нашла что-то интересное?
-Да. Только пока не знаю что, - заметалась Куми, не зная, что первое показать. В итоге, протянула Вороне флейту.
-Аааа… пимак.
-Пимак?
-Да, такая вот флейта. Из степей дроу к нам пришла. Это их этнический инструмент.
-Степи? А дроу не под землей разве живут?
-В основном под землей, но есть кочевые племена, которые живут в степях.
Куми дернула ушами. Она мало знала о дроу, но чтобы некоторые из них вели кочевой образ жизни, даже предположить не могла. Ни у одного народа больше не было кочевников. Хотя… как называются эти бродячие артисты? Скоморохи? Гистрионы? В общем, собирались выходцы из самых низших, бедных слоев населения всей Империи и сбивались в кучи и странствовали по миру. Как правило, половина из них не умели даже читать, но они быстро учились. Кто-то учился петь, кто-то танцевать, кто-то становился жонглёром, у кого-то были жалкие крохи музыкального таланта. Яркие, шумные, многочисленные компании странствовали по Империи, заглядывая в города и села, веселя народ за скромные подаяния, иногда промышляя грабежом.