— Ты сделала почти невозможное, — Роуэн не смотрел на нее, а шел вперед, по длинной, крайне узенькой улочке.
Они были в самом центре города, но Марина никогда не бродила здесь одна. Старинные одноэтажные особняки рядком располагались по обе стороны. Она с трудом смогла бы сказать, какое метро по близости. Возможно, Пушкинская, а может — Чистые пруды… Еще у нее было ощущение, что улица — как будто закрытая, потому что вдоль дороги не стояли припаркованные машины, а людей вообще не было видно. Даже приглядевшись к темным окнам, ей показалось, что все дома — нежилые.
— Трансформироваться и так быстро… Определенно, это достижение, — рассуждал Роуэн, как будто разговаривая сам с собой.
— Он злится? — удивилась Марина.
— Мне неприятно, что он прикасался к тебе. Но нет причин испытывать это чувство злобы. Я обессилен, — продолжал говорить лис, и Марина содрогнулась.
Он же не сошел с ума? Как бы мало они не общались, но парень производил впечатление очень разумного…лиса. И вот эти апострофы…Как-то смущают и наводят на определенные мысли.
— Слишком сложно. Я отведу тебя домой, и мы закончим с этим, — срезюмировал он и подошел к обшарпанному углу дома, который стоял чуть впереди других, — Имей в виду, у тебя нет обязательств перед Люром.
— Вы знакомы? — громко вскрикнула девушка.
Пожалуй, Роуэн удивительный со всех сторон, куда ни посмотри. И аристократ, и блюститель закона, и воспитанный, вежливый чей-то жених… Она не будет грустить, а просто будет относиться к нему, как к необычному явлению. Пусть он будет ее идеалом, который, как показала практика, все-таки существует на земле.
— Как много ты слышал?
— Немного, — уклончиво сказал он и все-таки повернулся.
Во всем его облике сквозило сожаление. А она ожидала увидеть совсем другое чувство. Неужели он относится к ней по-прежнему дружелюбно? Он не злится на нее за то, что Марина примкнула к «плохой компании»? Неужели он так великодушен?
— Если ты поняла слова Люра, я должен арестовать тебя и всю твою компанию. Даже если ты присоединилась недавно и не успела нарушить закон.
Он молча смотрел на нее, ожидая слов оправдания, каких-то объяснений, но Марина молчала. Раз он знает о ее занятии, нет смысла что-то говорить.
— Ты можешь уйти от них, не принимать в этом участия…
— Почему же ты не накрыл эту банду, раз знаешь о Люре и…в общем, если все знаешь?!
— Не всегда получается поступать так, как хочется. Нужно выждать или сделать паузу…
Роуэн потер лоб:
— Он не так беззащитен, как кажется. Белый ублю…В общем, да, я знаю о его делишках, но пока не могу…покарать…его.
— В смысле? — Марина ожидала услышать что угодно, но уж точно не обвинение Люра в безнравственных делах. А,судя по брезгливому выражению лица, именно так и думал Роуэн о Люре, — Он стоит на страже справедливости! Выслеживает преступников и совершает…
— Теперь мне хочется дать тебе возможность самой все понять, — грустно вздохнул Роуэн и жестом пригласил девушку к светящемуся углу, — Ступай. Я следом. Мы выйдем в магазине недалеко от твоего дома.
Марина послушно зашла в портал. Их снова будто подвесили на воздушной подушке, а потом она оказалась в кладовке магазина. На той стороне перехода их встретила темнота.
"Путешествовать углами" — что-то в этом есть, подумала она, осторожно, наощупь, обходя перегруженный товарами стеллаж.
— Почему мы оказываемся в магазинах? С Люром я тоже попала в магазин неподалеку…
Лис копошился сзади и нечаянно ухватил ее за плечо. Чужая рука сжала предплечье, но тут же отпустила. Марина сама не поняла, почему вниз предательски побежали мурашки.
— Это мой магазин, — выдохнул ей в спину Роуэн и замер где-то сзади, — Семейство этого светлого убл…лиса тоже владеет несколькими, но они не столь многочисленные, как наши. Подумать только, лежал у него в доме. На его диване! Как вспомню, злость берет.
— Прости. Я не знала, как тебе еще можно помочь, — призналась девушка.
Они стояли так близко, что казалось, до нее доносилось тепло от тела Роуэна. Этот факт и нервировал, и успокаивал одновременно.
Марина застыла, почему-то пытаясь продлить этот миг. Пусть он считает, что она задумалась о чем-то, пусть думает, что она спит и впала в летаргический сон. Пусть ей стало стыдно, что она притащила бесчувственного лиса в штаб, да пусть думает, что угодно — лишь бы стоять здесь вот так, в тишине, вдвоем. И пусть вокруг не райские уголки природы, а в потолке не светит холодная луна, но для Марины эти обтрепанные углы кладовки были самыми желанными на свете, и не хотелось, чтобы что-то зажглось, ворвалось в этот тихий мир и отвлекло их.
— Марин… — хриплый голос всколыхнул призрачную надежду, но Лиска не дала ей поднять голову.
Пусть говорит, пусть предлагает, увлекает, берет ее прочь — она согласна.
Тусклая лампочка мигнула, сиротливо сжала свет и в одну секунду они потонули в темноте.
На талию легла рука.
— Неужели он сейчас?… Нет. Я стою к нему спиной… Может он развернет? Нет…Зачем-то гладит мой бок… Нужно что-то сказать?
Мысли путаются, толпятся как в час пик и валятся друг на друга. Роуэн плавно поглаживает правый бок, талию, вверх-вниз, неторопливо и ласково и будто чего-то ждет…
В груди взрывается фейерверк. Горячее тепло, как брызги шампанского — только острые и пряные. Невообразимые ощущения и обострившееся чутье. Она выпускает хвост и дотрагивается до его ноги.
Надо же, они стоят в полной темноте, но она будто пальцами проводит и очерчивает контур. Понимает, где заканчиваются его брюки и начинается футболка. Надо же, какой чувствительностью обладает ее хвост, а она и не знала!
Неясное томление стискивает грудь, придавливает своей тяжестью и рвется наружу. Его нужно удовлетворить, но она не знает как. Гладить вверх вниз по ноге Роуэна хвостом приятно и как-то правильно, и она продолжает делать это, пока в ответ на ее действия не раздается глухой стон.
— Я все делаю правильно. Нужно продолжать, — говорит разум, но Лисья сущность не согласна и хвостик соскакивает с такого горячего и теплого тела.
— Не делай этого, — хрипло говорит Роуэн и в противовес своим словам крепко прижимает ее к себе.
Она чувствует, как он наклонился и зарылся носом в ее волосы. Как нервно дышит и будто втягивает в себя ее запах.
— Не делать… что? — робко спрашивает она, боясь спугнуть.
Так близко…так тепло и…хорошо. Невероятное чувство, будто они парят в невесомости. Но их тела твердые и тяжелые. Нет, совсем не так они путешествовали через портал. Другое…все абсолютно другое.
— Мне нужно довести тебя до дома, — бормочет ей в макушку Роуэн и вдруг разворачивает лицом к себе.
Темнота становится светлее. Она видит светлую, будто прозрачную, кожу. Зеленые глаза горят, светятся фосфорицидным, нереальным светом. Губы рядом. Пухлые, большие, красные. Она не видит этого в темноте, но помнит…И ей очень хочется прижаться к этим губам…
— Доведи…меня… — с ее голосом что-то случилось. Горло сжалось от жуткого напряжения, и слова с трудом вылетают изо рта…
Он стремительно наклоняется вперед и они соприкасаются в тот момент, когда она говорит ему:
— До дома…
Ураган, цунами, полет в бездну…Невозможно описать всё, что почувствовала Марина в эти секунды, которые растянули время до бесконечности и оторвали ее от безликой реальности.
Были рядом — только его губы, ворожили над ней и звали за собой — только его губы, и это было так важно и нужно для нее — его губы, что она отвечала, мчалась за ним, звала вперед и растворялась в этом безумно долгом и нервном поцелуе. Не нужно было ничего извне, всё было внутри и рядом, и они забыли о том, как и где нужно держать свои руки и хвосты, и буквально выплескивали друг на друга свои эмоции и желания…