— Лу,— мягко сказал президент.— Даже если это правда, мы ничего не можем с этим поделать без доказательств.
Голос Бендера осекся, тон стал зловещим.
— Кто сказал, что ты должен с этим что-нибудь делать?
Потирая руки, Бендер пересек комнату.
— Это хорошо, Сэм. Очень хорошо.— Затем он развернулся.— А теперь слушай. Ты берешь Фэллона вторым номером в совместный список. Вы вместе проводите избирательную кампанию. Выигрываете на выборах. Как ты можешь в твоем положении отставить подобного героя, кумира нации?
— Ты что, Лу, потерял рассудок?
Но Бендер продолжал, словно не слыша:
— Вы выигрываете на выборах. Затем ты подвергаешь Рамиреса и других мелких крыс из числа контрас пыткам. Их мучают, пока они не выхаркают с кровью все, что знают о Фэллоне,— рассмеялся Бендер.— Затем тебе остается только помахать этим перед носом у Фэллона, и он уйдет в отставку, вернется преподавать историю. У тебя будет еще четыре года, и мы найдем кого-нибудь на открывшуюся вакансию.
Президент смотрел на Бендера пустыми, невыразительными глазами:
— Лу, ты это серьезно?
— Совершенно серьезно.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Но другого пути нет, Сэм,— сказал Бендер.— Нет больше другого пути.
Сэм Бейкер откинулся в кресле.
— Ты должен дать мне время обдумать это,— он посмотрел на часы.— Уже поздно,— сказал он.
— Мы поговорим утром.— Бендер направился к двери.— И не волнуйся, Сэм. Мы возьмем их за глотку.— Он крепко стукнул кулаком о ладонь. И вышел.
Сэм Бейкер ссутулился в своем кресле и поглядел на книгу, оставленную на краю стола. Затем взялся за телефон.
— Будьте любезны спикера О'Доннелла.
Через мгновение О'Доннелл был у телефона.
— Да, мистер президент?
— Чарли, ты слышал, что одобрило фракционное совещание губернаторов?
— Да.
— Приходи пораньше завтра утром,— сказал президент.— Я тебе сообщу свое решение.
О'Доннелл вздохнул с облегчением.
— Приду обязательно.
И они оба повесили трубки.
23.50.
Салли только заснула, когда зазвонил телефон. Она слышала, как воют дождь и ветер у нее за окном на Джорджтаун-стрит. Телефон зазвонил снова. Она поднесла его к уху.
— Да, слушаю.
— Салли Крэйн? — Голос был женский, но чей, она не могла узнать. Ее имя было произнесено с южной ленцой.
— Да. Кто?…
— Ваш друг выдал вас! — продолжал женский голос.
— Что?…
— Вы наняли Петерсена. А затем послали группу захвата — сжечь его.
Салли так и села на постели. Сна ни в одном глазу. Голова ясная. Она зажгла лампу рядом с постелью.
— Кто это говорит?
— Вы наняли людей, чтоб избавиться от Росса.
— Это ложь!
Но женщина издала только булькающе-хихикающий звук.
— Вы задирали юбку для Фэллона, еще когда были журналисткой в "Хьюстон пост". Разве не так?
— Кто это вам сказал? — Салли сжала руку в кулак.
Теперь женщина заворковала:
— Мужчина, милочка, который все знает. Достопочтенный Терренс Фэллон собственной персоной.
— Ах ты лживая сука! — вскочила и крикнула Салли.
— Неужели?… — Женщина рассмеялась мрачным, гортанным смехом.— Да, детка, именно он рассказал мне маленькую тайну. Как однажды ночью в Хьюстоне к нему домой пришел друг, чтобы помочь ему связать и поместить в сумасшедший дом его собственную жену.
У Салли рот открылся. Дыхание оборвалось.
— А этот друг? — продолжила женщина.— Этот друг оказался хорошенькой молоденькой девушкой. Вы меня поняли? Того сорта, что любит немного ремня в любовных делах.
У Салли задрожали ноги. Ей пришлось облокотиться о кроватную тумбочку, чтобы удержать равновесие.
— Его женушка никогда раньше не видела эту девушку, да и его с тех пор тоже больше не видела. Она даже не знает ее имени.— Женщина опять захохотала.— Но вы-то ее знаете, детка? — Тут голос стал ледяным.— Потому что это были вы, детка. Это были вы, сука вы этакая. Это были вы, Салли Крэйн.
Салли открыла рот, чтобы ответить. Но дыхание пресеклось.
— Загляните в утренние газеты, дорогуша,— сладко пропела женщина.— И приятных сновидений.
Салли вскрикнула:
— Кто это, черт подери?
Но телефон замер.
Мгновение Салли стояла, вглядываясь сквозь занавески и жалюзи в дождливую грозовую ночь. Потом швырнула телефон на пол, сорвала с вешалки свой банный халат и помчалась к двери.
Мэнди положила трубку. Затем повернулась и взглянула на Манкузо.
Он сидел рядом с ней на краешке постели в одних трусах. Отвернувшись, он уставился в стену и погрузился в раздумья. При свете лампы на тумбочке он выглядел старше, чем когда бы то ни было.
— Джо,— мягко позвала она.
Механически, не глядя на нее, Манкузо разжал руку. Когда она посмотрела, то увидела, что он держит пятидесятидолларовый банкнот.
Она положила свою руку на его и сжала пальцы.
— Нет, нет, дорогой. Это было бесплатно.
Он сидел все так же, холодный, неподвижный, выражение лица его не изменилось.
Она наклонилась к нему и спрятала свое лицо на его морщинистой шее. Затем всем телом нежно прижалась к нему.
— О, бедный малыш,— тихо сказала она.— Неужели ты никогда ничего не чувствуешь?
Салли распахнула входную дверь и бросилась вон в ледяную ночь. Под неистовым, проливным, холодным дождем, бьющим ей в лицо, Салли бежала по лужам, разбрызгивая их на разбитом тротуаре. Бежала к Висконсин-авеню. Ледяная вода намочила ее халат, спутала волосы, исхлестала ее босые ноги. На углу она пересекла булыжную мостовую прямо навстречу надвигающимся передним фарам автомобиля. Водитель резко затормозил, загудел, его пронесло мимо, а она все бежала вперед, бежала последний квартал до авеню, сверкавшей огнями, смахивая с ресниц капли дождя.
Не обращая внимания на людей, что изумленно смотрели на нее, она бросила доллар продавцу газет, выхватила одну из пачки, которую он открывал, оторвала первую страницу и поднесла к свету фотографии на третьей полосе. В отчаянии она смотрела на них.
Фотографии были тщательно отретушированы и кадрированы, но она узнала их. Однажды она позировала вот так в квартире на Фэкелти-Роу в Хьюстоне. Много лет назад. На этих фотографиях она позволила использовать себя. То был не единственный случай, когда она разрешала вот так себя использовать. Она знала, что доставила удовольствие мужчине, которым бредила и должна была сделать своим, неважно какой ценой. Когда она пробежала глазами всю страницу вплоть до рисунка полицейского художника и своей нынешней фотографии, она заскрежетала зубами. И со свистом выдохнула воздух.
Она стояла на углу улицы под неистовым, хлещущим, ледяным дождем. Ее дыхание сконденсировалось в облачко вокруг ее лица. Оно трепетало. Найти эти фотографии кто-то и мог. Рамирес знал про нее и Петерсена. Но только один человек знал, что она сделала с Хэрриет Фэллон,— человек, который наблюдал за ними.
Ее белокурые волосы потемнели от воды и прядями свисали на лоб. А лицо превратилось в маску Медузы, пока ее пальцы рвали газету в клочья.
СРЕДА
17 АВГУСТА 1988
ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ
0.10.
Когда Крису Ван Аллену хотелось отпраздновать что-нибудь эдакое, у него всегда был под рукой верный слуга — ямаец Морис. Крис заказывал кило красной икры и две кварты "Дом Периньон". Потом посылал Мориса наверх переодеться, и, когда тот возвращался в чем-нибудь длинном, изящном, они устраивали себе маленькую вечеринку. Гуляли до тех пор, пока выпивка и изнеможение не брали свое. Они как раз веселились, когда зазвонил телефон. И не перестали, даже сняв трубку.