— А чего ты не уйдешь? — спросил Манкузо.
— Да мне в феврале шестьдесят два, Джо. Если я доскриплю, то стану уважаемым ветераном, а если уйду раньше, еще подумают, что я займусь сыском на стороне. А ты же знаешь, Компания[46] не любит, когда ее парни начинают собственный бизнес.
— Как Рольф Петерсен? — спросил Манкузо.
— Да, как Рольф Петерсен.
Какое-то время они сидели молча, доедая свои сосиски. Манкузо искоса оглядел Уилсона. Одет франтом — модный коричневый костюм, безупречная стрелка на брюках, начищенные ботинки, шелковый галстук, белоснежная рубаха, темные очки в стальной оправе. До Манкузо вдруг дошло, почему его друг так и не сделал карьеры: слишком уж он похож на шпика.
— Я тут влип в историю, Гарри,— начал Манкузо.
— Как это?
— Мне поручено найти Петерсена.
Уилсон вытер бумажной салфеткой рот, аккуратно завернул в нее все объедки, выкинул в урну возле скамейки.
— Да, влип,— согласился он.
— Не знаешь, где его искать?
— Не знаю. И не особенно стремлюсь.
Уилсон подставил лицо солнечным лучам и поправил на носу очки, словно собирался немного соснуть.
— Ты не мог бы достать мне его фото? И ваше досье?
Уилсон откинул голову и закрыл глаза.
— Это что, официальный запрос?
— Нет.
— Тогда постараюсь.
Манкузо дожевал остаток своей сосиски.
— Куда думаешь поехать, когда выйдешь на пенсию, Гарри?
— У нас с женой есть место на Веро-Бич. Мотель на двадцать комнат. Еще столько же можно пристроить. А. ты?
— Не знаю. Не думал.
— Жаль, что Мэри Луиз умерла.
— Н-да…— Манкузо поднялся.
Уилсон открыл глаза:
— Послушай, Джо…
— Да?
— Этот Петерсен — говней говна. Лучше бы сразу его пришить. Понимаешь?
— Да,— согласился Манкузо; его голос как-то сразу постарел.— Я видел его работу…
12.25.
— Итак, за быстрый наш завтрак! — Стив Томас поднял бокал бургундского.
— Да вы змей-искуситель! — воскликнула Салли.— Я просто сгорю от стыда, если кто-нибудь из моих знакомых увидит меня здесь в таком виде!
Она подтянула свитер к шее, чтобы хоть как-то прикрыть фривольный вырез платья, дотронулась своим бокалом до бокала Стива.
— Перестаньте скромничать. Вы прелестны!
— Ну конечно. Никакой косметики. Черные круги под глазами. Одета, как школьница какая-нибудь. Даже без чулок!
Так оно и было. Неудивительно, что, когда они заявились в модный ресторанчик "У Клайда", метрдотель поначалу не хотел их пускать. И только после того, как Стив сунул ему десятидолларовую бумажку, он смягчился и подыскал для них укромную кабинку в дальнем конце зала. Теперь Салли сидела в этой самой кабинке, чувствуя себя простушкой, попавшей в среду джорджтаунских интеллектуалов.
— Я занимаюсь недвижимостью,— начал Стив.— В Голдене, Колорадо.
— Около университета?
— Д-да… А вы? Что стало с той девушкой, которую я знал тысячу лет назад?
Салли распробовала бургундское: сладкое, темное, терпкое — аромат самой Франции.
— Что стало… Она долго искала себя. Металась. Сперва это был Корпус мира, потом репортерство в двух еженедельниках. Потом "Хьюстон пост", "Вашингтон пост", политика…
— Впечатляет!
Салли показалось, что он искренен.
— Я была помощницей по печати у сенатора Везерби, пока…
— Везерби, Везерби… Тот самый, который…
— Тот самый!
— Жарко вам пришлось, должно быть?
— Как в песне поется: "Мы прошли огонь и воду".
— Представляю! — В его глазах светились понимание и нежность: Салли он все больше нравился.
— А сейчас я работаю у сенатора Фэллона.
Стив чуть не поперхнулся бургундским.
— Ого! У того самого…
— Того самого!
— Господи! Да я все это видел по ТВ! — Он сам себя оборвал.— Значит, это вы там стояли? И поддерживали его под руку?
— Я.
— Страшно было?
— Страшно.
— Но с вами все в порядке? То есть с ним в порядке? Он…
— …поправляется. Мы теперь работаем у него дома. Там наша штаб-квартира.— Она взглянула на часы.— Мне сегодня надо еще поспеть…
— Бога ради извините, я и понятия не имел. Сейчас позову официанта.
Когда он повернулся на стуле, Салли поглядела на его руку, лежащую на скатерти: кисть сильная, ногти ухоженные. Ни обручального кольца, ни следа от него на загорелом пальце, с которого оно могло быть предусмотрительно снято. И еще в этой руке чувствовалась нежность. Такая вот рука ей и нужна. Может, и правда позволить себе сегодня выходной?
17.35.
Джо Манкузо сидел, как всегда, на крайнем табурете перед стойкой бара "У Герти" на углу 11-й и Ф-стрит. Он заходил сюда после работы, и завсегдатаи говорили, что за последние тридцать лет его не видели тут в будние дни всего три раза: когда был убит Джон Кеннеди, когда "Краснокожие"[47] выиграли Национальное первенство и еще после похорон Мэри Луиз.
Герти поставила перед ним двойную порцию виски "Джек Дэниэл":
— Что новенького, Джо? Игра по крупной?
— Н-да,— неопределенно промычал Манкузо, отпив большой глоток: по телу растеклось приятное тепло.
Герти оперлась локтями о стойку бара, ее пышные груди оказались на уровне его глаз.
— Ну, рассказывай…
— Понимаешь,— Манкузо оглядел бар: все "свои" были на месте — несколько знакомых фэбээровцев и старожилов из министерства труда; три или четыре проститутки, в их числе и его старинная приятельница Мэнди (как обычно, по будням она выходила в "вечернюю смену").— Тут такое дело,— зашептал он, придвинувшись к Герти вплотную.— Кто-то тырит четвертаки из автомата по продаже презервативов в офисе президента.
— Не может быть! Ты шутишь?
— Ничуть! — на полном серьезе отвечал Манкузо.
— Подумать только, прямо у президента в офисе! — В голосе Герти звучало простодушное удивление.
— Ш-ш-ш…
— И что за люди пошли! — сокрушенно покачала она головой.
На табурет рядом с Манкузо неслышно опустился Росс.
— Ну что там у тебя? — тихо спросил Манкузо.
— Мне джин с тоником,— попросил Росс.— Нет, лучше "гимлет".
— И когда только ты кончишь лакать это дамское питье?
— Иди ты знаешь куда!
— Что, плохие новости?
— Дерьмо.— Росс повернулся на табурете.— Оказывается, Саммерс ничего не может припомнить насчет СПИДа.
— Как это так?
— Вот именно. Как это так?
Герти поставила на стойку его порцию, он с удовольствием отхлебнул.
— Ясно… А когда ты ему позвонил, он сказал тебе, что у него весь день расписан по минутам и он не может с тобой побеседовать. Так?
— Что-то вроде этого.
— Н-да…
Они посидели молча, разглядывая длинный ряд бутылок над стойкой.
— Пожалуй, они нас шлепнут,— вдруг сказал Росс.— Так?
— Ну, если мы будем совать нос куда не надо…— спокойно согласился Манкузо.— Месяца три провозиться с бумажками — вот чего они от нас хотят. Потом я уйду на пенсию, тебя перебросят на другой участок, и все дело завянет, как полевой цветок.
Росс отпил еще глоток.
— А пока что они направляют нас по другому следу,— заметил Манкузо.
— Какому?
— На розыски парня, который пришил Мартинеса.
— Кто направляет?
Манкузо пристально посмотрел на Росса — так он смотрел на него в кухне дома Беквитов, когда рядом с ними лежала в луже крови маленькая девочка.
— Ты это серьезно? — наконец произнес Манкузо.