Саммерс положил записную книжку на стол.
— Вы, Манкузо, просто подонок! Подозреваете человека, который…
Манкузо пожал плечами, поправил галстук.
— Куда это вы клоните, док? — Росс насторожился.
— Два дня назад этот полковник был в госпитале "Уолтер Рид" на обследовании. Полном обследовании. Как положено военнослужащим. Сердце, кровь — словом, все… И вот вчера его душа отлетает на небо.
— Ну и?…
Саммерс снял очки.
— В понедельник анализ показал, что СПИДа у него нет. А во вторник — что есть. Тут может быть только одно объяснение.
— Ну и?…
— Кто-то там в госпитале впрыснул ему зараженную кровь.
Наступило продолжительное молчание.
— Ловко сработано,— буркнул Манкузо.
12.10
Терри чувствовал себя уже лучше. Руки перестали дрожать, зрение прояснилось. Он сидел на кровати, подложив под голову подушки, и, водрузив очки на кончик носа, перебирал груду лежавших перед ним на одеяле телеграмм. Рядом с ним сидела Салли, положив свой желтый блокнот на край кровати. Она пыталась разобрать сделанные сю же самой стенографические записи, но не могла.
— Прошу прощения. Этот сенатор… Фултон или Фулам?
Терри снял с носа очки.
— Ты устала,— произнес он с нежностью.
С утра на них обрушился прямо-таки поток телефонных звонков. В конце концов Салли договорилась с телефонисткой на коммутаторе, чтобы та больше не соединяла их с городом, а лишь записывала, кто звонит. В палату без конца входили сестры, неся корзины с цветами, шоколад и фрукты. Тогда Салли попросила начальство, чтобы им доставляли только визитки, а приношения распределяли между другими пациентами.
То и дело забегал Крис Ван Аллен с очередной телеграммой от какого-нибудь сенатора, от главы правительства одной из зарубежных стран, от губернатора штата, от избирателей, от друзей. У Салли просто голова шла кругом.
— Я не устала,— ответила она.— Совсем нет.
Терри улыбнулся и, накрыв ее ладонь своей, чтобы Салли перестала наконец записывать в блокноте, спросил:
— А не сбегать ли тебе за парой порций сливочного мороженого?
В ответ Салли тоже улыбнулась.
— Я-то сбегаю. Но там же у двери стража…
Терри откинул голову на подушки.
— Знаешь, чего мне хочется больше всего на свете?
— Чего?
Он поглядел на нее. В ее глазах светилось столько заботы и нежности, что он понял: она принесет ему все, о чем он ни попросит.
Он почесал успевшую отрасти за это время щетину:
— Побриться!
Она улыбнулась и провела кончиками пальцев по его щеке.
— Вид у тебя вполне подходящий.
В дверях послышались звуки — и они с Терри тут же отстранились друг от друга.
— Господи! — воскликнул, вбегая с горящими глазами, Крис Ван Аллсн.— Там в холле сам спикер О'Доннелл!
Крис широко распахнул дверь, и в нес вплыл спикер палаты представителей Чарли О'Доннелл. Седой крупный мужчина, он был крупен во всем — в размере ботинок, улыбке, скулах,— кроме глаз, сероватых, со стальным отливом, и маленьких.
— Терри! Терри, мальчик мой! Как вы?
— Поправляюсь, сэр,— ответил Терри.— Извините, что не встаю. Салли, дай спикеру стул.— И Терри постарался повыше приподняться на подушках. От его ерзанья воткнутая в вену игла шевельнулась, и он невольно поморщился.
— Больно?
— Да нет,— махнул рукой Терри.— В меня столько понатыкали этих иголок, что стоит только почесаться, как что-нибудь обязательно отлетит.
Салли уступила свой стул О'Доннслу.
— Спасибо, дорогая,— поблагодарил тот и плюхнулся на сиденье.— Страшная трагедия! Просто ужас! Можем мы побеседовать наедине? — Это было произнесено без всякого перехода. Голос звучал резко, даже агрессивно.
— Конечно! — Салли тут же повернулась и вышла.
В коридоре ее поджидал Крис Ван Аллен.
— Вот это да! О'Доннелл собственной персоной! — Крис поглядел на Салли.— Да на тебе лица нет. Я сейчас раздобуду кофе! — И он нежно прикоснулся к ее руке.
Если что-то и нравилось ему в Вашингтоне, так это две вещи: политика и Салли Крэйн. В день окончания колледжа в Дартмуте он отправился поездом в Нью-Йорк, пересел на "Метролайнер"[14] и прибыл в Вашингтон к сенатору от Техаса Калебу Везерби, в аппарате которого стал работать.
Везерби рад был заполучить Криса Ван Аллена к себе. Он тем самым упрочивал свою связь с "Ван Аллен, Берне и К°", чья банкирская контора располагалась в доме номер 30 на Уолл-стрит. Своим друзьям Везерби признавался, что он бы и пальцем не прикоснулся к этому педику, если бы это не было единственным способом пустить в оборот 160 миллионов долларов. Большинство сотрудников сенатора от Техаса думало точно так же. Все это были выходцы из семей нуворишей, носивших кованые ковбойские башмаки, чтобы все видели, с кем они имеют дело. Крис же был на их фоне белой вороной — настоящий аристократ с Восточного побережья, с соответствующей фамилией, соответствующей семьей, связями, но соответственно извращенными половыми влечениями.