— В смысле ты уже с ним дружишь? — удивился Васильев.
— Ну вот так получилось. Я Красовскому сказал, чтобы он ему на меня намекнул. Если нужно разнообразие — лучше ко мне. У меня и зелёный свет по зоне есть, засветиться невозможно. Он и согласился. Мы с ним вместе покурили, и он мне намекнул, что уединения хочет. Короче, попросил, чтобы я его отжарил.
— Ну ты даёшь! — выпучил глаза Васильев. — Когда ловить будем? Время идёт, надо быстрее его определять в твою команду. Только надо чтобы вас кто-то из мужиков с поличным поймал. В гарем заехать он должен обоснованно.
— Мы договорились с ним завтра в котельной встретиться в нашей комнатушке после обеда. Он как раз туда пойдёт сухие доски для маклей забирать.
— Слушай внимательно. В стене глазок сделай, мы туда мужика посадим. Надо ещё маячок какой-то придумать, чтобы он знак подал, когда вас ловить надо. Нитку на крышу выведи, а к ней флажок. К тебе от блатных человек подойдёт, скажет, что от меня. Ты ему всё по полочкам объясни, там сами разберётесь кого куда прятать. Понял?
— Понял. — ответил Гена и радостный побежал домой в ожидании пополнения своей банды.
Васильев вызвал Веню Бенедиктова и пояснил ему суть дальнейших планов. Все готовились к приёмке с поличным, особенно Гена Кочетков.
На следующий день в обед всё было готово. Специально обученный человек сидел за стенкой и смотрел в глазок. Он держал в руках верёвку, выведенную на крышу к флажку. Два порядочных мужика стояли на стрёме и ждали сигнала. Гена Кочетков ждал друга у себя в комнате в котельной. Васильев наблюдал театр действий из окон дежурной части.
Действительно, после обеда из промышленной зоны в котельную пришёл осужденный Курёнов Иван. Васильев засек время входа в котельную. Прошло десять минут, тишина. Двадцать минут, тишина. Тридцать минут, да что же они так долго, думал Васильев, любовники хреновы. Пол часа прошло, где флажок? Что даже за пол часа не обнялись ни разу что ли? Через сорок минут флажок взмыл вверх. Мужики побежали в котельную ловить голубей. Через две минуты все вышли из котельной, включая того, кто сидел за стенкой и наблюдал. Быстро они после флажка вышли, подумал Васильев, после чего сказал дежурному, чтобы он этих осужденных, которые вышли из котельной, завёл к нему в кабинет.
Первым в кабинет без очереди забежал Гена Кочетков.
— Василич, что так долго? Мне пришлось его второй раз шпилить. Он же старый, я уже через «не хочу» и «не могу», а никого нет и нет.
— Я не знаю. Меня же там не было. Ну я так понял взяли вас?
— Да, в последний момент. Я уже громко начал охать и ахать, только потом мужики забежали, но всё обошлось, в цвет нас взяли. Он как заорёт, что ни причём здесь, а куда там. Сверху на мне сидит, тут ему уже не сорваться.
— Не надо мне подробности вашего интима рассказывать. Ни к чему мне это.
Васильев вызвал атасника, который был ответственным за флажок.
— Ты что так долго? Чуть нам всю операцию не сорвал.
— Василий Васильевич, да я такое первый раз вижу. Я такого даже в порнухе не видел. Смотрю, как они там изгаляются, рот открыл от удивления и про флажок вообще забыл. То сверху, то снизу, то бочком. Хорошо, что Кочетков начал орать от удовольствия, я и вспомнил про флажок. Но мужики успели прибежать, в последнюю секунду успели.
Васильев пообщался с мужиками, которые взяли их с поличным, потом очередь дошла до Курёнова Ивана. Курёнов всё подтвердил, да, есть у него склонности к таким отношениям. Деревянный фаллос его личный, сам себе сделал, но кайфа от него нет, как от живого человека. Вот Курёнов и решил попробовать с Геной Кочетковым закрутить трали-вали.
Петров и Зубов от результатов операции Васильева были в шоке, так как сказывается старая советская школа. Они много повидали, но вот именно такое первый раз. Осужденный Курёнов отсидел пятнадцать суток в ШИЗО и заехал в гарем под кличкой Баба Ваня. Штат Гены Кочеткова увеличился на одну боевую единицу, чему он был несказанно рад.
ИК-12. Цветные карандаши
Две недели в изоляторе Калугина практически не трогали. Изредка подмолаживали, когда выгоняли на прогулку, но не более того. Калугин даже и не надеялся, что про него забыли. Он прекрасно понимал, что ему дают время поправить здоровье, а дальше неизвестно. Не каждый день зэки выпрыгивают из окон оперативного отдела. Плюс в этом был только один. Порядочные зэки в зоне, если и остались такие, наверно понимали, что он не сука, а простой мужик. Опущенный по беспределу, но не сломленный администрацией.
— Калугин, на выход. — крикнул прапорщик, открывая двери камеры ШИЗО. — Бегом, бегом, руки за спину.