— Слушай, а ты — не из этой оперы? — Олег повертел перед глазами «Туманность Андромеды». — Я, например, еще в детстве не только романы, но и предисловия читал. Черным по белому печатали: идея гиперболоида научно несостоятельна!
— А моя бабушка читала в детстве, что не могут летать аппараты тяжелее воздуха! — вспыхнул Димка. — Это раз. И второе: не путай оптику с радиооптикой!
— Очень быстро время скачет, — вздохнул Искандер. — Мы тут на два года застряли. Фантастику читаем. А может, там эта фантастика — уже оседлана и взнуздана, садись и говори «чу!»
— Нет, вы погодите, — пробормотал вдруг Артем, так потемнев лицом, что все удивленно на него воззрились. — Ты сказал: световое лезвие? А если им... плавить льды?
— Льды! Ха! Граниты плавь! Базальты!
— Но это...
Артем не мог дохнуть, туго зажатый волненьем. И вдруг, подхваченный сумасшедшей радостью, вскочил с места, по-медвежьи обхватил Димкины плечи:
— Эх ты, лизик! Слона-то не приметил!
— Слон в данную минуту испытывает мою мускулатуру на скручивание, — поморщился Димка, вырываясь из крепких рук. — Но что с тобой, Артемище?
— Сейчас узнаешь...
Слушали жадно, поглощенно.
...Изучать, измерять, накапливать факты надо, но на большее замахнулась беспокойная мысль. Подальше от обычных маршрутов, где добрым людям бродить было без надобности, облюбовал Артем участок для опытов. Приплюсовал к своей нагрузке — изучить законы таяния и овладеть ими.
(«Один?» «Пока один», «Правильно это?» «Нет, но слушайте дальше...»)
Косматое солнце больших высот яростно, как в тропиках. Однако до восьмидесяти процентов солнечной энергии отражает ледник в мировое пространство.
Белое — отражает, черное — поглощает.
Уже в древности приметил озабоченный глаз земледельца это, установил нехитрую зависимость. Таджикские крестьяне посыпали золой свои поля, торопя зябкую горную весну. В иных масштабах повторено было в наше время: самолет распылял над ледниками угольную пыль. Но тут мешали, самовольничали ветры, в копеечку влетали расстоянья. Проблема повисла в воздухе.
Артем начал с азов: с той же угольной пыли. И кое-что выяснил, о чем читать не приходилось. В верховьях таяние шло скверно, лениво; воды на зачерненном участке прибавилось, но она только ускоряла процесс превращения фирна в лед, цементировала его. А если и стекала — быстро уносила пыль... Ведро за ведром, подчищая угольный склад, оттаскивал Артем — и без толку.
Но только ли зачернение льда — метод?
А водяная пушка — гидромонитор? А огневое бурение? Уже сконструированы портативные ручные термобуры. Вооружить ими отряд альпинистов... А если — ведь будет же это когда-то — поставить на службу человеку укрощенную цепную реакцию?
Если, если... фантастика.
Артем одергивал себя: ближе, ближе к жизни.
А фантастика сама пожаловала. Позвала властно: вот оно, новое, ищи, пробуй, испытывай! Быть может, это именно он, — ни с чем не сравнимый по эффективности метод. И Артем чуть не проглядел его.
— По моей вине, — сказал Димка. — Надо было солидно, научно растолковать, что я наблюдал. В ключе Артема Васильевича.
— Ну, ладно, — в ключе... Говорил мне один парень: «У тебя все хорошие качества есть, добавь еще одно, и будет уже крен в другую сторону». Вот и приобрел качество — не верить первой вспышке идеи: блеснула — обманет. И вышел крен...
— А перехвалил тебя парень, — хитро сощурился Олег. — Кстати, я его знаю. Брюки он носит только на восхождениях...
— Вот именно, перехвалил, — вмешался Димка, физиономия его приобрела необычайно хищное выражение. — Сейчас я буду тебя бить на твоей же территории, — сказал он мстительно. — За индивидуализм. За попытку решить проблему, не привлекая специалистов других отраслей.
— Будто я тебя не привлекал! — усмехнулся Артем. — А когда «заводил» на разные темы? Ты все и выкладывал. Ты ж прирожденный лектор, член общества по распространению!
— Снимаю пункт второй. А отрыв от своего здорового коллектива?
— Признаю. — Великан Артем, смутясь, даже как-то умалился. — Но прошу учесть мотивы: боялся вас перегрузить и... языков боялся. Ведь сам делал, и сам себе скидку давал: ребячество, тыканье пальцем в воздух. Не тому, мол, тебя учили...
— Если не тому, значит, неправильно учили! — Димка сжал кулаки. — Знаешь, по-моему, с этого и начинается старость: если человек только «от и до».