Метеориты изучали русские. Академик Полканов, профессор Герлинг нашли в них аргон и неон того же изотопного состава, что и на земле. Мельвин Кальвин, биохимик, штат Калифорния, отыскал в некоторых образчиках метеоритов следы сложных органических молекул гетероциклического типа. На земле подобные встречаются как вкрапления в ядрышках, входящих в состав химической структуры хромосом...
Снова и снова: един химический состав вещества Вселенной. Всюду — закваска жизни. Праоснова ее.
Больше того. Клаус из Нью-Йорка и Нейси из Фордгема нашли в метеоритах, состоящих из угольного хондрита, остатки микроорганизмов, принесенных из космоса. Не похожих ни на что земное.
И разве не мог один из метеоритов...
Вестон откинулся в кресле. Кровь ударила в лицо, запульсировала бешено в виске.
Пришелец из чуждого мира! И все объясняется.
Кусок железа, летящий из невообразимой дали Вселенной, несет на себе семена или споры или что иное, — дремлющий зародыш жизни. У него один шанс из миллиарда — и все же он сталкивается с «Наблюдателем». И вот мельчайшие частицы, стойко хранящие жизнь, упорную, непобедимую, — здесь, на земле. Лучи незнакомого светила, быть может, жарче, мощнее, чем прежнее, пробуждают спящее нечто. И оно развивается — бурно, неукротимо, жадно. Что ему сожженная, перемолотая взрывами почва, в которой не могло бы прорасти изнеженное семя земного растения. Ему все годится, оно готово из чего попало строить свои клетки, оно питает свой неутолимый голод за счет растений, животных чуждого мира, осваивает чужеродные белки и строит из них себя, утверждает себя, трепетно, хищно, победно...
Но ведь это же — самое грандиозное открытие двадцатого века!
Века? Чепуха!
Это — самое удивительное, что случилось с тех пор, как род человеческий осознал себя!
Вестон почувствовал в голове уносящую куда-то легкость, все плыло перед глазами, оцепенели мускулы, словно он ступил на самый край привычного мира и космическая бездна открылась ему — полная ослепительного мрака и сумрачно пылающих светил...
— Извините, сэр: я вас потревожил, но майор Римсби не мог пожертвовать послеобеденным сном, а сюда летит какая-то сбивалка для яиц, — выговорив одним духом такую длинную фразу, Сэм заулыбался, весьма довольный собой.
Кто же тут сумасшедший, из двоих? Сбивалка для яиц?
— Повторите, сержант, я как-то не уловил...
— Я хотел сказать... На вертолете прибывает какая-то высокая шляпа. Было бы неплохо, если б кто-нибудь ее встретил — из офицеров, сэр...
Ощущение было такое, будто тебе в душу вломились прямо в сапогах; Вестон едва удержался, чтоб не испробовать на лунообразной физиономии свой знаменитый апперкот.
Жужжанье вертолета привело его в чувство. В конце концов парень только исполнял свои обязанности.
— Прекратите жевать резинку, сержант!
— Это — соленый арахис, сэр!..
О господи!
Вестон надел фуражку. Хуже всего, если пожаловал сам полковник Джеррис. Этот идиот с водянистыми глазами полагает, что если старый Джеймс Вестон был в оные времена его однокашником, то в разговоре с его сыном необходим интимно-покровительственный тон. И обмен семейными новостями!
А вот доложить бы ему с невозмутимым видом: «На испытательном полигоне прижилось растение с другой планеты, сэр». Посмотреть, как он зашлепает губами, розовыми и гладкими, словно их изготовили на фабрике сосисок. Пусть попробует найти банальность, подходящую к такому случаю...
Вертолет мягко присел на четыре лапы. Обозначились лопасти винтов. По сизой траве пробежал волнами серебристо-сиреневый блеск. Дверца открылась... Он!
Заговорите о дьяволе, и дьявол будет тут.
— Рад вас приветствовать, сэр!
— О, только, пожалуйста, не так официально, милейший Вестон. Ведь я и ваш отец...
— О, разумеется, сэр.
Шрамы на лбу, от которых голова походит на футбольный мяч; весь излучает добродушие, как Санта Клаус среди миллионерских детей; интересно, какую новую пакость преподнесет им главное управление, воплощенное в особе полковника Джерриса («Ветеран войны и виднейший теоретик, сэр...» «О да, старине Майклу не клади пальца в рот...»)
— Вы неважно выглядите, Гордон, мой мальчик. Не забывайте: спорт — это все. Здоровье — как авторитет: его надо завоевывать ежедневно. Представьте себе...
Жесткий, на одной ноте, смех и жаркое сопенье над ухом:
— Моя старушка каждое утро вертит бедрами обруч... Врач сумел убедить бедную Кэтрин, что она помолодеет на двадцать лет...
— Я рад слышать, что ваша жена здорова, сэр.
— Ну, а что у вас нового, дорогой Гордон? Впрочем, можете не раскрывать рта. Я уже заранее знаю ответ скромного героя суровых будней. У нас ведь никогда не случается никаких происшествий?