— Так вы, стало быть, знали моего друга Тимкки? — все не мог успокоиться сосед Мулланура. — Право, я так рад! Друг моего друга — мой друг…
— А вам что-нибудь известно о его судьбе? Жив ли, по крайней мере?
— Вряд ли. Был бы жив, я б что-нибудь о нем услышал. Одно могу сказать твердо: если погиб наш Тимкки, так наверняка славной смертью настоящего борца за народное дело. А скажите, не доводилось вам в Казани слышать о профессоре Никольском?
С профессором Никольским, первым профессором-чувашом, Мулланур не раз встречался, а однажды — это было уже сравнительно недавно — они с ним вдвоем даже сочинили обращение к учителям и учительницам, призывающее отстаивать политическую платформу Всероссийского Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Обращение так и было напечатано в газете «Кзыл байрак» за их двумя подписями: за председателя губернской земской управы — профессор Николай Никольский, за члена управы — Мулланур Вахитов.
Случайный спутник Мулланура очень обрадовался, узнав, что Мулланур хорошо знает профессора Никольского и высоко ценит этого замечательного человека.
— Да, человек выдающийся, — радостно кивал он головой. — Я читал очень интереспое его исследование о происхождении чувашей и татар. Он считает, что оба эти народа происходят от одних корней.
— От волжских булгар?
— Да… Вам, я вижу, тоже зпакома гипотеза профессора Никольского?
— Нет, признаться на эту тему мы с ним не говорили. Не пришлось. И исследование, о котором вы рассказываете, я не читал.
— Немудрено, ведь оно еще не опубликовано. Я знакомился с рукописью. Но каким же образом тогда вы…
— Видите ли, — улыбнулся Мулланур. — Когда-то, лет десять тому назад, я очень увлекался всеми этими проблемами. Одпажды даже мы с друзьями предприняли поездку к развалинам города Булгар. Я беседовал там со стариками — татарами и чувашами. И меня, помнится, поразило тогда, что и те и другие считают эти развалины местом обитания своих далеких предков…
Найдя в Муллануре благодарного и заинтересованного слушателя, попутчик восторженно заговорил о чувашских пародных легендах, песнях и сказаниях.
— Вам не приходило в голову, что необыкновенная близость татарского и чувашского фольклора не может быть случайной? — спросил он.
Мулланур согласился, хотя и признался, что чувашский фольклор он знает не так хорошо, как татарский.
— Взять хотя бы знаменитую легенду о птице Кунгош… Ее-то уж вам наверняка приходилось слышать?
Да, Мулланур, конечно, знал эту прекрасную легенду о вечном, неумирающем стремлении людей к свободе, к свету, к правде.
Давно-давно, в древние незапамятные времена, рассказывает эта легенда, люди жили в степях. Повсюду вокруг простиралась безбрежная ширь. Лишь изредка возвышался невысокий холм, а за ним опять, доколе видит глаз, степь. Бескрайняя, широкая, вольная. И немудрено, что люди, кочующие по этим степям, вольную волю ценили превыше всего на свете. Ценили даже больше, чем самую жизнь.
И жила тогда в степи птица Кунгош. Такая она была красивая, что тот, кому хоть однажды довелось ее увидеть, уж вовек не мог ее позабыть. Только о том и мечтал, чтобы еще хоть разок взглянуть на ее необыкновенные огненно-золотистые перья.
Но не только дивная красота этой чудесной птицы привлекала к ней людские сердца. Птица Кунгош обладала волшебной силой. Человек, которому посчастливилось ее увидеть, мгновенно преображался. Он становился сильнее, добрее и мужественнее, чем был. У злых сразу пропадала вся их злоба. Завистливые тотчас же забывали гнетущую и томящую их зависть. Трус становился храбрецом, потерявший надежду начинал верить в счастье. И даже самый лютый человеконепавпстпик, увидав хоть краешком глаза прекрасную птицу Кунгош, испытывал вдруг прилив необыкновенной любви к людям.
И вот случилось так, что прослышал об этой волшебной птице страшный одноглазый владыка по имени Черный хан. Дошло до него, что живет в степи удивительная птица Кунгош, приносящая людям счастье.
Позвал Черный хан своих свирепых слуг и приказал им:
— Скачите в степь, изловите там эту птицу, заприте ее в железную клетку и доставьте сюда ко мне, во дворец.