Приказ гласил:
«Окружить привокзальный район, прочесать улицы, задерживая всех подозрительных лиц, а затем выйти к реке Булак на соединение с батальоном имени Карла Маркса!»
Добровольцы понимали, что дело им предстоит нешуточное. Давно уже в городе поговаривали о готовящемся выступлении контрреволюционного подполья. Опасались даже, что дело дойдет до уличных боев.
Операция проходила спокойно. Редкие одиночные прохожие, подвергнутые проверке, оказывались мирными обывателями, и бойцы батальона уже начали было подумывать, не напрасно ли их подняли ночью по тревоге, не зряшной ли была вся эта затея. Однако, спускаясь по одной из узких улочек к самой реке, они вдруг нежданно-негаданно наткнулись на многочисленную группу вооруженных людей. Сперва те попытались бежать, но, поняв, что окружены, стали отстреливаться.
Прозвучала команда:
— Не стрелять! Взять живыми!
Рассыпавшись цепью, красноармейцы медленно сжимали кольцо окружения. Численное превосходство и бесстрашие добровольцев сделали свое дело. Вскоре все было кончено: группа неизвестных была схвачена и разоружена.
Зафырчал автомобильный мотор — это прибыл на место происшествия Гирш Олькеницкий. Выйдя из машины, он медленно прошел мимо арестованных, пристально вглядываясь в их лица. Иные из них отводили глаза, иные хмуро, исподлобья глядели на комиссара ЧК.
Ткнув пальцем в троих арестованных, Олькеницкий приказал:
— Ко мне в машину! Это особо опасные преступники. Остальных — строем в ЧК.
Бойцы татаро-башкирского батальона и не подозревали, кто были эти «особо опасные преступники», которых Олькеницкий посадил в автомобиль и увез с собой. А если бы им сказали, вряд ли они поверили бы, что такое возможно. Это была группа московских чекистов, приехавших из столицы в соответствии с планом, разработанным Казанской ЧК. Они приехали в Казань тайно, под видом активных членов савинковского «Союза защиты родины и свободы», проникли глубоко в логово контрреволюционного подполья, внедрились в самое его сердце и, рискуя головой, помогли выявить и ликвидировать всю головку контрреволюционного заговора.
Но контрреволюционное подполье еще существовало. Враг был силен и вскоре показал свои железные когти. 23 июня 1918 года бандитской пулей был убит Гирш Олькеницкий.
К городу приближались полки восставших чехословаков и армия Комуча.
Впереди была беспощадная, кровопролитная борьба.
Ади Маликов, сопровождавший Первый татаро-башкирский батальон на Восточный фронт, возвращался в Москву.
Тяжело было у него на сердце. Угрожающее положение, в котором он оставил Казань, лишало его покоя и сна. Мысль о том, каково сейчас товарищам, оставшимся в его родном городе, не покидала его ни на минуту. Давно уже Маликов пришел к выводу, что в этот грозный час все работники Центрального мусульманского комиссариата должны перебраться из Москвы в Казань, чтобы возглавить борьбу трудящихся мусульман за создание Татаро-Башкирской республики. Эту идею горячо поддержал Яков Семенович Шейнкман. Он просил Маликова передать Муллануру, что казанские большевики с нетерпением ждут его в родном городе. Яков Семенович считал, что приезд Вахитова в Казань подымет боевой дух революционных защитников города. Ади волновался: ему не терпелось поскорее узнать, как отнесется к этой идее Мулланур.
У здания комиссариата, как всегда, толпились люди. Над главным входом висел кумачовый плакат. Белые буквы на выцветшей красной материи складывались в слова:
«Пламенный привет делегатам социалистических организаций военнопленных и рабочих-турок».
«Ага, — подумал Ади. — Значит, конференция уже началась».
Он вспомнил, что сегодня, 22 июля 1918 года, должна была начаться конференция левых турецких социалистов, находящихся на территории Советской республики. Готовили конференцию и должны были проводить ее Мулланур Вахитов и Мустафа Субхи.
«Мулланур, наверное, где-то там, в зале, — подумал Ади. — В президиуме. А может быть, даже и на трибуне».
Так оно и оказалось. Еще в коридоре Маликов услышал раскатистый баритон Мулланура, разносившийся по всему зданию:
— Товарищи турецкие социалисты! Озаренные светом правды и обновленной мысли, с красным знаменем в могучих руках, сыны Востока спешат в ряды международного пролетариата!..
Маликов тихонько, на цыпочках проскользнул в зал и примостился в последнем ряду.
Как всегда, слушая Мулланура, он заразился его страстью, подчинился властному обаянию его речи, согретой убежденностью. Вероятно, именно она, эта вера, самые обыкновенные слова делала необыкновенными, зажигающими людские сердца.