Девушка, сияя, глядела на любимого. Смысл его печальных слов, как видно, не доходил до нее.
— Шутки кончились, девочка, — мрачно сказал Дулдулович. — Я не зря говорю: может, больше и не приведется свидеться на этом свете.
— А я все равно не буду с тобой прощаться! — улыбнулась Галия, и на этот раз в ее голосе звучала уже не шутливая интонация, а какая-то отчаянная решимость. — Я тоже еду. Да, да, туда же, куда и ты. В Казань. Вместе со всем комиссариатом.
— Но ведь женщин решено оставить в Москве.
— Мало ли, что решено. А я договорилась. Буду сестрой милосердия в отряде… Я прошла специальные краткосрочные курсы сестер. И все это только для того, чтобы всегда быть рядом с тобою, — добавила она, зардевшись.
— Ловко! — искренне удивился Дулдулович. — Смотри-ка! Даже и словечком не обмолвилась.
— Хотела сделать тебе сюрприз. Но ты как будто совсем не рад? Скажи. Не рад?
— Что ты, милая. — Дулдулович едва оправился от растерянности. — Я счастлив. Однако… Однако не скрою — я за тебя боюсь. Что ни говори, война — это ведь не женское дело…
Он долго еще бормотал какие-то невнятные, сбивчивые слова, изо всех сил стараясь под маской беспокойства и заботы о Галии скрыть подлинные чувства. На самом деле известие, что Галия тоже отправляется в Казань, повергло Эгдема Дулдуловича в глубокое смятение. Лишь огромным усилием воли сумел он не обнаружить охватившие его раздражение и досаду.
Глава IV
С раннего утра в этот день в Казани лило как из ведра. Ливень обрушился на город с такой силой, словно хотел смыть его с лица земли. Потоки воды неслись по улицам примыкающим к вокзалу. Стена дождя была сплошной и непроницаемой, и люди, встречающие московский поезд, не рискнули выйти из здания вокзала на перрон. За грохотом ливня они даже не услышали, что поезд уже прибыл.
И тут вдруг произошло настоящее чудо. Ливень внезапно прекратился. В один миг, так же стремительно, как начался.
Встречавшие быстро вышли на перрон и зашлепали по лужам. Их было немного, всего-навсего шестеро, Члены Казанского мусульманского комиссариата и Совдепа во главе с Яковом Шейнкманом.
Из головного вагона спрыгнул на перрон Мулланур, за ним — Ади Маликов, Пиктемир Марда. Сзади возвышалась внушительная, массивная фигура Эгдема Дулдуловича.
Из вагонов уже выпрыгивали красноармейцы. Опя быстро начали выгружать привезенное из Москвы оружие: винтовки, пулеметы, ручные бомбы, ящики с патронами.
— Наконец-то! — только и мог выговорить Шейнкман, обнимая Мулланура. — Оружие? Это хорошо! Много привезли?
— Думаю, что на первое время хватит, — улыбнулся Мулланур. — Ну а как настроение в городе? Как рабочие?
— Настроения всякие. Но рабочие с нами. Готовы по первому нашему зову встать на защиту города. Только бы оружия хватило!
— Оружия хватит, — еще раз успокоил его Мулланур. — А с фабричными советами создание рабочих отрядов согласовали?
— Конечно! Я же тебе говорю, ждали только оружия. Молодцы, что привезли. Спасибо, друзья. Рабочие будут довольны.
Небо посветлело, из-за туч выглянуло бледное осеннее солнце. Но Мулланур и Шейнкман были так поглощены разговором, что даже не заметили этого. Медленно двинулись они по перрону к вокзальному выходу, ведущему в город. Мулланур продолжал засыпать Якова тревожными вопросами: ему не терпелось из первых рук получить информацию о положении дел в городе.
— Скажи, дорогой Яков Семенович, обстановка тревожная?
— В высшей степени. Много белых офицеров осталось. Но главное, кулацкий элемент в деревне очень силен. Эсеры беснуются… Твоего приезда ждали как манны небесной.
— Что так?
— Среди мусульманского населения твой авторитет очень высок. За тобой, я думаю, люди пойдут.
— А за эсерами?
— Это самый больной вопрос. Завтра собираем съезд волостных крестьянских комитетов.
— Ого!
— А что делать? Надо… Попробуем повернуть настроение крестьян. Объясним, чем грозит им поражение большевиков. Как-никак, а землю-то они получили от нас, а не от эсеров.
— А если возникнут эсеровские провокации?
— Не посмеют.
— Ой ли?.. Если я тебя правильно понял, в селах, особенно в богатых селах, все еще сильно влияние эсеров, К такому съезду надо было готовиться исподволь. Тщательно готовиться.
— Ну, сложа руки мы тоже не сидели. Делали, что могли.
— Ладно, Поглядим… Во все крестьянские комитеты вошли большевики?
— К сожалению, не во все.
«Н-да, — мрачно подумал Мулланур. — Неудачное время выбрал Совдеп для такого съезда. Лучше бы с этим делом погодить. Бросили бы все силы на организацию рабочих отрядов».