Но этот момент настал. Надавив на плечо, Таня заставила от неё отпрянуть. Её глаза светились азартом, и улыбалась она как-то хищно. Девушка поднялась с дивана и игриво потянула меня за руку. Ей, наверное, хотелось самой поманить меня к постели, но откуда ей было знать, где находится спальня? И всё-таки это был первый раз в моей жизни, когда девушка, вот так истекая от нетерпения, тащила меня в койку.
И знаете, нам было не до игр. Мы добрались до спальни и рухнули в постель, которую я не заправил с утра. Простыни не менял уже недели две, и они пропахли мной, но это было не важно. Уже ничего не было важно. Мои брюки, футболка, её джинсовая юбка, маленький лифчик и промокшие трусики летели на пол, за кровать и ко всем чертям. Мы были марионетками собственных страстей, живыми инстинктами, даже не разговаривали, а только мычали и стонали, как дикие звери.
Прелюдии были только для галочки. Да и то, когда я, целуя солоноватое и взмокшее тело девушки, добрался до самого нежного места, она вцепилась мне в волосы и, потянув к себе, горячо выпалила:
— Трахни меня уже! — Позже я от неё в постели и не такого наслушался…
Таня круто задрала ноги в потолок, и я втиснулся в её влажное и тесное нутро. Девушка протяжно выдохнула. Свинцовое давление, которое мучило меня всё это время, стало приятным, по всему телу пробежалось покалывание, будто от статического электричества, и я ощутил, как поры источают пот.
Что возбуждало меня так сильно? Запах её шеи, беззастенчивые вскрики или пальцы, бегающие по моей спине? Я всеми силами пытался сдержать свою страсть, что была похожа на психопатское безумие, ярость, жажду насилия. Я собрал остатки самоконтроля и старался двигаться не спеша, однако Таня и в этом случае желала обратного.
Она больно впилась ногтями в ямки на пояснице и, задыхаясь, повторяла: «Ну же! Врезайся в меня сильнее!».
Уперевшись кулаками в кровать, я вонзался в неё что было сил, выскальзывал и снова вонзался. Девушка смотрела на меня широко раскрытыми глазами, давила на спину, заставляя склониться ниже, и кусала шею. На секунду мне показалось, что я готов кончить, и сбавил скорость.
— Давай теперь сзади, — Таня с силой толкнула меня в грудь и, ловко перевернувшись, похотливо выгнулась передо мной.
Я обхватил руками её талию, дернул на себя, так что несколько капель прыснули мне на живот. Проникал так глубоко, как только мог, снова и снова. Это продолжалось долго-долго, я уже почти выбился из сил, но девушка, наконец, упала лицом в подушку. Её ноги свело судорогой.
— Теперь твоя очередь кончать, — проговорила Таня сквозь отдышку и снова перевернулась на спину.
Чувствовалось, что ей приходилось терпеть последние пару минут. Волна была уже на подходе, и спустя несколько тактов я выплеснул её упругими струями на живот девушки. Тяжелые капли упали ей и на грудь, стекли по бедрам. Я рухнул рядом, и через миг сумасшествие уступило разуму. Пришло осознание, что всё это на самом деле произошло. И, знаете, не было ни грамма сожаления. Странно, однако я будто всё ещё хотел эту девушку. Уже не мог, но всё ещё хотел.
Я медленно выплыл из сна, ещё не открыв глаза, бессмысленно пошевелил рукой и вдруг врезался в чьё-то мягкое тело. Спросонья так сразу не думается, и в голове просто возник восклицательный знак. Перед глазами голая спина…
«А, ну да, я же вчера переспал с Дунаевой».
Оказалось, я проснулся на полчаса раньше будильника, но даже поняв это, я не смог снова спокойно доспать, как я обычно это делаю. Меня ободрило двухсекундное замешательство от того, что я впервые за долгое время проснулся не один. А ещё меня охватило чувство непонятного стыда. Дело было не в том, что случилось, а в том как это происходило. Наверное, я вел себя чересчур откровенно. Можно подумать, я, сколько знаю Дунаеву, только и мечтал оказаться с ней в кровати, думал об этом день и ночь, не прикасался к другим девушкам и к себе. Это ведь было не так. Хотя Таня вела себя точно также, поэтому стесняться было нечего.
— Доброе утро, — сказал я, заметив, что Дунаева зашевелилась.
— Да уж доброе, — хрипло отозвалась она. — Ты-то сразу уснул, а я отсидела вахту… Плохо мне спится на новом месте.
Я зачем-то поцеловал Таню в плечо, а она дернулась как ужаленная.
— У нас был секс на почве ненависти? — спросила она.
— Что за бред? — фыркнул я.
— Но мы же только и делаем, что ругаемся.