— И мы поговорили. Я хотел понять, почему Алина в этом участвует. Чем больше её принуждал Кирилл, тем больше было заметно, насколько ей это не нравится, — с театральной грустью развожу руками. — Должен признать, что как парень её не особо-то интересую.
Пётр находился в некотором раздрае. Ему со стороны виделось, будто Алина за мной бегает. Чтобы понять, что это может оказаться фальшью, ему не хватало жизненного опыта.
— Ну она и рассказала. Но я надеюсь, что мы все друзья, и третьим лицам ты этого не передашь.
Пётр твёрдо кивнул, после чего услышал о семейных проблемах Панкратовых. И теперь он был подавлен ещё сильнее. Я уже собирался продолжить мысль, когда Пётр недобро заглянул мне в глаза.
— И ты воспользовался ситуацией?
Я отрицательно покачал головой.
— Нет. Предложил помощь — да. Мы немного поиграли на публику, чтобы не злить Кирилла, но даже не успели начать думать в сторону выхода из сложившегося положения. И потому сейчас я рассказываю всё это тебе.
Вновь удивление.
— Мне?
— Ага. Морду-то я Кириллу начищу, но это мало что изменит. Зато помочь Алине можешь ты.
Несколько секунд на лице Шолохова отражалась борьба эмоций, пока он не вздохнул, отвернувшись.
— Она даже не смотрит в мою сторону, — признал он.
Ну, парень, по крайней мере, это признаёт.
— А у неё есть возможность? — напомнил я. И сам же ответил на риторический вопрос. — Раньше не было, а сейчас будет. Прояви себя. Будь хорошим другом, прояви внимательность. Не сиди на месте. Мешать не буду, скорее даже, наоборот, подскажу Алине посмотреть в твою сторону. Я её счастливой сделать не смогу.
Я ещё пару минут нёс подобную чушь. Боюсь, другую форму подачи он сейчас просто не воспримет. У него даже есть вполне реальный шанс получить взаимность, если не проявит себя придурком. Алина сейчас осознаёт, на какой тонкой нити висит её жизнь. И получив ощутимую помощь и поддержку в такой момент она, по идее, хоть какой-то симпатией проникнется к парню. Или нет? Может, конечно, проявить и чисто потребительское отношение, но здесь уж я сделал всё, что мог.
Нашу душещипательную беседу прервали входившие в класс лицеисты. У кого-то урок, пора уходить.
На занятиях сидел с безразличным спокойствием. Старался быстрее выполнить все задания и переключиться на доводку двух узлов. Над анхом я работал только дома, слишком уж сложный процесс, требующий предельной концентрации на больших промежутках времени.
Однако на последнем занятии учитель решил нас взбаламутить.
— Что-то я смотрю, вы заскучали, уважаемые господа лицеисты. А давайте мы с вами проведём практическую работу! — с садистским удовольствием осчастливил нас Тимофей Юрьевич, преподаватель словесности. — А чтобы вам было максимально интересно, практикум будет командным. И команды назначу я сам.
Счастью учеников не было зримого предела. Лицеисты посылали Тимофею Юрьевичу даже не волны, а целые невербальные цунами любви и благодарности. Последнее занятие, да с каникул ещё не перестроились, ещё и предмет многими любимый. Но мужчина, погладив щёгольские усы и бородку-эспаньолку, заглянул в журнал, сопоставляя успеваемость своих подопечных, чтобы собрать идеальные команды.
По закону подлости я обязан был попасть в команду к Кириллу, но, к счастью или нет, пронесло. Зато Алина попала в одну команду с Петром, так что двойная удача. А уж когда дошла очередь и до меня...
— Крсманович, Мартен, Репин, Румянцева. Полный разбор стихотворения «Пой, соловей», Горкина-Даниленкова.
Крсманович, ожидаемо вздёрнула носик, показывая, что она никуда пересаживаться не будет. Нам ничего не оставалось, кроме как сесть к ней за парту. Репин, невысокий, но говорливый парень, поостерёгся садиться как рядом с гордой полькой, так и напротив неё, выбрав место с другого конца стола. Я хотел сесть напротив, но это место заняла Румянцева. Сел рядом с Ядвигой. Жаль, мог бы любоваться её лицом, придётся ограничиться горделивым профилем.
Не знаю, кто там что думал, но я, не теряя времени, начал командовать.
— Вопрос первый, кто понимает что-нибудь в биографии Горкина-Даниленкова?
Понимающих не оказалось.
— Сколько желающих, как хорошо! Есть из кого назначить добровольцев.
Репин, Павел к слову, ухмыльнулся и даже хотел что-то добавить, но под взглядом Крсманович сдулся.
— Паша — дерзай. Со стихосложением у тебя всё равно не очень, займись приземлённым.