«Хорошо. Мне вчера вечером, даже поздней ночью звонили. Некий молодой человек столкнулся с проблемой, благодаря которой у нас с ним появился общий недруг. Знаешь что-нибудь об этом?» — спросил мужчина.
Я не сдержал улыбки, но сразу себя одёрнул.
— Да, знаю. Это нам поможет?
Дмитрий помедлил.
«По первым прикидкам — да. Наш общий знакомый играл не по правилам. В ближайшие дни я постараюсь раскрутить этот клубок,» — вновь иносказательно ответил тёзка.
Иначе говоря, Кирилловы действовали незаконно. Если Дмитрию удастся раскопать улики, он передаст дело соответствующим органам, всего скорее — в финансовый отдел жандармерии. Там Бабушкин будет бессилен, наоборот, связь с запятнавшим свою честь родом обернётся и против жандарма, и против Кирилловых. Отягчающее обстоятельство, так это называется. Были бы у Кирилловых большие деньги, они бы могли кого-нибудь подкупить, а где надо — подмазать. Но финансовый отдел — это очень дорого. Не подъёмно дорого для недокняжеского рода.
— Спасибо, что рассказал. Я сижу спокойно, чем смог, тем помог.
Мой собеседник помолчал несколько секунд, прежде чем спросить:
«Проблемы были?»
— Никаких.
«Это дорого нам стоило?» — зашёл с другой стороны мужчина.
Улыбнулся, теперь уже с облегчением.
— Моего времени и некоторого количества нервных клеток.
Из трубки донёсся одобрительный хмык.
«Хорошего дня, Дима.»
— И тебе.
Вызов оборвался.
Что же, хоть какое-то удовлетворение результатом.
Сборы в лицей потребовали от меня несколько больших усилий, чем обычно, но ничего сверхъестественного. Олег явно заметил моё несколько не свежее состояние, но ничего не сказал. Интересный человек, почему я ничего о нём не слышал в том будущем?
Сегодня впервые видел Петра и Алину смеющимися. Парочка наслаждалась друг другом, казалось, не замечая ничего вокруг. Признаюсь, я был за них рад, но увиденное кольнуло тоской и страхом. Я смотрел на них, а вспоминал себя, сидевшего в холодной камере, брошенного умирать. Одинокого. Всё же я — это не старик, прошедший войну, а пацан, получивший память и навыки целой жизни. Слишком яркие эмоции и переживания.
Войдя в класс, нашёл глазами Ядвигу. Полька продолжала делать вид, что ничего не происходит, занималась своими делами. Не понимаю я её. Причину пока скрывать отношения понимаю, а холодность ко мне — нет. Или для Ядвиги сегодня просто обычный день, не стоящий каких-то дополнительных проявлений чувств? Сел на привычное место, стараясь не смотреть в сторону Славяны. Та делала то же самое. Было бы намного проще, доминируй в моей голове сознание старика Куницы. Наверное. Я уже не уверен.
Пребывая в таком меланхоличном настроении, наблюдал за тем, как протекает день. Будто со стороны, не являясь участником событий. Только наблюдателем. Встряхнулся только к обеду. Хотел подойти к Ядвиге, но настроение было не то. Написал небольшую записку и, выгадав момент, подложил блондинке. По большей части записка состояла из комплиментов, потому что захотелось, и ближе к концу предложение встретиться.
Сидя в оговорённом месте смотрел в окно и наслаждался тишиной. Пришедшая Ядвига посмотрела на меня с некоторым укором, показав записку.
— Серьёзно?
Пожимаю плечами.
— Но ты же пришла.
По глазам вижу, что готова уйти.
— У меня хорошие новости, — перевожу тему. — В ближайшие дни моя проблемка будет закрыта, и мы перейдём к нашему делу.
Выражение лица польки стало лишь чуть менее недовольным.
— Это точно?
— Без подробностей, нашли уязвимое место, и удар не заставит себя долго ждать... — начинаю говорить, как тёзка, загадками и иносказанием. Плохая привычка.
— И ты меня пригласил, чтобы это сказать? — она сложила руки на груди.
Теперь уже я прищурился. Очень хотелось ответить что-нибудь резкое, но сдержался. Не хочу уподобляться сопливым подросткам, которые готовы обидеться на любую мелочь. Встряхнулся и попробовал всем видом передать участие и тревогу.
— Что-то случилось? Ты раздражена и недовольна.
На скулах Ядвиги заиграли желваки.
— Я получила глупую записку.
— Получила, — киваю. — Но пришла. Что случилось? Если негатив ко мне — так и скажи. Но если нет, я такого отношения не заслужил.
Девушка порывалась высказаться в ответ, но сдержалась. Выполнила короткое дыхательное упражнение и молчала. Я подошёл и взял Ядвигу за руку. Полька, конечно, попыталась вырваться, но не всерьёз, лишь обозначила попытку. Я же старался передать через тактильный контакт свои эмоции. Эмпатия — невероятная вещь. Жаль, очень скоро она станет нам недоступна, главное — погасить конфликт сейчас. Ядвига постояла немного в напряжении, прежде чем сумела расслабиться. И я получил отклик из очень сложной смеси эмоций, в которых не сумел разобраться. Были там и благодарность, и неловкость, и даже стыд, и смесь других, совершенно мне непонятных. Всё же передача эмоций в практикуемом нами упражнении была сугубо побочной.