Судя по всему, сегодня я слегка выйду за эти рамки. Пожалуй, конкретно этим мудакам я головы оторву с удовольствием.
Они привезут Дмитрия. Так проще всего, покажут заложника мне, а потом, по их гениальному хитрому плану, убьют нас обоих. Отличный, надёжный, словно швейцарские часы, план. Почти наверняка у них что-нибудь для меня заготовлено. Не может быть иначе, сколько раз я уже сажал этих болванов в лужу? Значит, мне не надо позволять им использовать свои козыри, и атаковать первым. Таков план.
Найти в Москве подходящий пустырь непросто. С этим помогла Олеся, отыскав закрытый транспортный терминал, временно закрытый и потому пустующий. Меня устраивал недостаток света в большом здании просторного склада. Устраивали остатки стеллажей. А больше всего устраивали рельсы для платформ-вагонеток, что затруднят движения машине или машинам. Машинам, не рискнут они маленькой группой приезжать. И это меня тоже устраивает. Жаль только никаких технических полостей в полу нет, чтобы спрятать туда Дмитрия для его защиты. В любом случае план у меня был. Живыми отсюда уйдём только я и Дмитрий.
Машины я услышал до того, как они въехали. Три служебных внедорожника, бодро вкатившись через ворота, вынужденно затормозили, чтобы не разбить подвеску. Я считал расстояние. Если остановятся далеко — значит, в ход пойдёт взрывчатка и даже пулемёты. Подъедут близко — полагаются на артефакты. Машины подъехали близко, остановившись в трёх десятках метров. Будут артефакты.
Продолжаю спокойно стоять, наблюдая, как из машин выходят пятеро, шестеро. Двое вытаскивают с заднего сидения второй машины Дмитрия. На его голове мешок, но мне достаточно видеть комплекцию мужчины. Ещё один противник несёт сумку. Отходя от машин на пару шагов, ставя Дмитрия на колени. Сумка ложится рядом.
— Пересчитывать будешь? — спрашивает один из бойцов.
По голосу узнаю того, с кем говорил. И телефон, и глухая маска дают искажение голоса, но мне хватает для уверенности.
— Нет необходимости.
Начинаю движение, свободным шагом двигаясь навстречу, уже зная, что будет дальше.
— Стой. Покажи свиток.
Останавливаюсь, сбрасывая с плеча тубус. Откручиваю крышку, она на ремешке, так что держать не нужно. Достаю свиток, тубус остаётся висеть на локте, и разворачиваю, показывая гостям.
— Читать будешь? — спрашиваю с издёвкой.
— Нет необходимости, — возвращает ответ собеседник. — Меняемся.
Возвращая свиток в тубус, запускаю заготовленное заклинание. Они не обнаружат его под защитой, просто не успеют. Подхожу и лёгким броском отправляю тубус противнику. Присаживаюсь рядом с Дмитрием и использую последние секунды, чтобы сказать:
— Задержи дыхание.
Эти последние секунды мне потребовались, что закрыть нас щитом.
Никто из них не среагировал, я не дал им даже шанса. Они были напряжены, возможно, даже ожидали атаку, хотя скорее сами готовились атаковать. В момент, когда тубуса не будет в моих руках. Не атаковали сразу только потому, что я был слишком близко. Они сделали бы это через четыре — пять секунд, когда говоривший с тубусом в руке отойдёт от меня хотя бы на несколько шагов. Не судьба.
Тубус взорвался адским пламенем. Компромисс между максимальной мощностью взрыва, которую я мог заключить в отложенное заклинание, и защитой, какую успевал поставить за эти мгновения. Нас с тёзкой всё равно оттолкнуло, но не ранило.
Чего нельзя было сказать о моём собеседнике. У него была защита, поглотившая часть урона, но лишь часть, ведь взрыв произошёл практически в ладони бойца. Лишившийся руки, в обожжённой одежде, среди которой едва угадывались остатки брони, он сидел у колеса автомобиля, полностью расслабленный, как могут расслабляться только мертвецы. На полу остался чёрный след от взрыва, словно чёрное солнце. В его лучах лежало ещё двое, но эти были ещё живы. Пока живы.
Противники среагировали быстро. Я едва обновил защиту, когда по прозрачной преграде начали колотить первые стальные посланники смерти, вспыхивающие зеленоватой дымкой рассеивания заклинаний. Щит продержится всего несколько секунд, ровно столько, сколько мне нужно.