Фигура резко разворачивается, будто реагирует на звук. На месте лица только чёрный провал...
Мне на плечо ложится рука.
— Дмитрий?
Оборачиваюсь. Мир возвращает себе краски. Рядом стоит Анна.
— Всё нормально? Ты простоял так минут двадцать.
Оглядываюсь. Площадку перед особняком и меня успело припорошить снегом. Я был напуган увиденным, но лишь на миг, как во время кошмара. Испугаться, чтобы сразу проснуться.
— Да, всё нормально. Идём в дом, я хочу чего-нибудь горячего.
Женщина всё ещё смотрит на меня с тревогой, но кивает. Мы идём в дом, и я мимоходом проверяю поставленное во время последнего сеанса порки проклятие. Всё стабильно. Проклятие пока неактивно, я запущу его, когда уволю Анну с работы. И тогда, стоит ей сказать лишнее...
Глава 19
Москва. Московский Государственный Лицей Имени Его Императорского Величества Николая
Январь 1983 года
В первый учебный день после каникул я малодушно проспал. Не настолько, чтобы опоздать на занятия, но в ворота лицея мы въезжали буквально в последний момент. Едва успел добежать до учебной аудитории.
Входил в класс я под недовольные взгляды Славяны и Людмилы, обещающие несколько долгих минут ворчания и бурчания. Наверное, ещё и новые члены нашего кружка по интересам подтянулись, также ожидая общения. Прошедшую ночь я потратил на себя. Бист медленно, но верно, вписывался в моё магическое тело, однако, как я и предполагал, до окончания узла ещё не меньше месяца.
На первом занятии второго полугодия мы нарабатывали бытовые чары. Забавно со стороны было наблюдать за Славяной и Людмилой. Освоение заклинаний им, естественно, давалось предельно легко, иначе и быть не могло, поэтому у девушек оставалось время в переходах между заклинаниями. И судя по задумчивости, обе тратили свободные минуты на поиск методов использования заклинания в бою. Я плохо на них влияю.
Мои мысли занимали Данко и вопросы его дальнейшего воспитания. Гонора у парня меньше не стало, цыганёнок лишь на время присмирел, но во взглядах, что он порой бросал, сохранялся всё тот же вызов. О чём это говорит? Пока он годится только в цепные псы, этакого зверёныша, готового покусать любого за косой взгляд или неправильное слово. Да, парень ещё молод, но десятка лет на формирование характера у Данко нет, мне что-то с ним делать надо сейчас. И если того же Светлова, который мне не нравится из-за постоянной борьбы за лидерство, я без труда могу представить на какой-нибудь ответственной должности, то Данко... Нужен ли мне цепной пёс? Кто-то, кого можно бросить в дуэль вместо себя? Как статусный атрибут, вообще-то, полезный человек, бросать парня против слабых противников. Правда, мне это претит. Не тот образ, какой я хочу для себя создать.
Урок закончился, и ко мне подошли девушки.
— Почему ты опоздал? — с ходу наехала на меня Доброславова.
Морщусь.
— Не помню, чтобы мы с тобой обручились, и у тебя появилось законное право задавать мне такие вопросы.
Славяна, тоже настроенная меня тиранить, улыбнулась.
— Так её!
— Эй! Ты на чьей стороне? — возмутилась Людмила.
Кудрявцева, чувствую, очень хотела показать подруге язык, но сдержалась.
— Шутки в сторону, — переключилась блондинка на меня. — Мы тебя ждали утром, как обычно.
Киваю:
— Наверняка не только вы. Но порой нас сковывают обстоятельства, от нас независящие, — без зазрения совести соврал я. — Ничего трагического не случилось?
— Нет, но... — Людмила после моего ответа растеряла запал. — Нет, ничего.
— Тогда поговорим на большой перемене.
Я не выспался и потому имел скверное настроение.
Два урока прошли спокойно. Продолжаю пропускать мимо ушей теорию, стараясь не слишком заметно филонить. К счастью, меня ни о чём не спрашивали, имелась вероятность, что отвечать я буду знаниями не этого времени.
Когда шёл на встречу с сообщниками, больше всего надеялся на отсутствие форс-мажоров и прочих внезапных неприятностей. Просто молил мысленно, чтобы нам дали спокойно дожить до конца учебного года, когда у меня будет Аид, методички будут написаны, и все мы будем готовы к неприятностям. В конце концов, мы же всего лишь лицеисты, у нас не должно быть эпических проблем, требующих куда-то бежать и кого-нибудь убивать. Ведь не должно же?