— И Аид станет обременением, — не принял мой аргумент Владимир. — Какой у тебя сейчас ранг?
Меня, в общем-то, забавляла позиция князя. В любом случае он может думать всё, что хочет, лишь бы мне не мешал.
— Одиннадцатый.
— Не так уж плохо, — оценил Волконский.
Мысленно хмыкаю. Как же, не так уж и плохо. До такого уровня развития узлов самому князю без моей помощи тренироваться и усердно работать ещё десяток лет. А если не будет усердно — все двадцать. Исток, вита, титан, зверь, вертекс, всё на максимуме, анх, понятное дело, тоже. Икар, медиаторы и колодец вышли на восьмой ранг без моего вмешательства, только от того что я пользуюсь магией. По факту я уже сильный боевой маг со специализацией на ближний бой. Всё изменится на семнадцатом ранге. Изменится резко, разом выводя меня в самые могущественные маги современности. Когда завершу Зевс… Разговоры пойдут совсем по-другому.
— Не жалуюсь, — пожимаю плечами.
— Это пока. Надо срочно тебя вытягивать на шестнадцатый минимум. Твои знания плюс мои ресурсы — и результат не заставит себя долго ждать. На этом и сосредоточимся, что у тебя есть из наиболее доступного?
Владимир уходил пока от темы собственного развития. Подавал князь это как нечто само собой разумеющееся, ведь не могу же я приложить руку к развитию всех остальных своих товарищей и не помочь князю. Я хорошо понимал, что Волконский хотел сильнее меня зацепить, чтобы я привык пользоваться его ресурсами, его связями, его влиянием. И не захотел от него уходить. Ведь в спорной ситуации я буду вынужден выбирать, мириться с его желаниями или лишиться всех тех благ, что князем обеспечены. Владимиру хотелось бы, чтобы я выбрал первый вариант. Посмотрим, кто кого переиграет, Павел вон стремился в лидеры, и ничего, получил команду и успокоился.
Когда мы закончили с развитием, текущим и будущим, Владимир спросил о состоянии команды.
— Как вы после побоища?
— Побоища? — удивила меня формулировка.
Волконский хмыкнул.
— Вы напали на Тихомирова прямо в штабе СБ. Не подождали где-нибудь, где князя не будет окружать сотня человек охраны, а вломились прямо в штаб. С боем пробились к Тихомирову, положив большую часть личного состава. Поэтому да, побоища.
— Я должен был убедить Тихомировых, что могу дать сдачи. Убедил.
Княжич рассмеялся.
— О, да! Именно так!
На это мне было нечего ответить, поэтому вернулся к прошлому вопросу.
— Все целы, восстановятся за день-два полностью.
Владимир понимающе кивнул:
— Вита у всех. И анх?
Мне осталось лишь подтвердить.
Мы ещё обсудили взаимодействие и ближайшие планы, прежде чем Владимир отпустил меня домой.
В машине мои мысли занимал князь и то, насколько он мог изменить сложившееся положение вещей. До недавнего времени я рассматривал выход в высшие сферы общества только как нечто неизбежное, но отдалённое. Возможно, даже подсознательно отодвигал этот момент, потому как не был к этому готов. В моём опыте была война во всём её многообразии. Атаки и оборона, штурмовые операции и проведение диверсий, лобовые столкновения и почти дуэли один на один или двое на двое, засады и ловушки, преследование и уходы от погонь. Обширнейший боевой опыт, делающий меня великолепным командиром младшего звена.
Но не генералом, точно не политиком, и тем более не интриганом. Я, со всей своей силой и знаниями, оказался несколько не тем человеком, что должен был менять будущее. Не тем, кто мог бы возглавить слом текущего курса и переход на новый, кто мог подготовить страну к кризису и конфликту.
И потому Владимир был для меня удобным, князь снимал с меня… Нет, не ответственность, хотя и её тоже. Он снимал с меня ту часть работы, в которой сам я был полным профаном. Не поэтому ли Гамаюн подтолкнул меня к Волконскому? Ведь по этой же причине я окружал себя родовитыми дворянами. Более родовитыми, чем я сам. Для боевого отряда подошли бы ребята, вроде Пригорного, и поднять их до высоких рангов, и натренировать не стало бы проблемой. Своих же родственников я тренирую и развиваю.
Что же. Посмотрим, как себя будет вести Волконский. Владимир, являя собой почти типичного молодого человека княжеских кровей, всё же далеко не откровенная сволочь. Бессмысленно винить рыбу в том, что она плавает в воде, а не летает в небе. Я дам князю шанс. А если Владимир не оправдает ожидания…
Я за ним приду, и этот визит Волконский не переживёт.
С князя мысли перетекли на Людмилу. И Ядвигу. Полька, мягко говоря, удивила своим появлением. Возвращением. Разборки с Тихомировыми отодвинули госпожу Крсманович на второй план, я удерживал конфликт с князем в фокусе своего внимания, и только сейчас смог уделить время мыслям о Ядвиге. И об криво работающем ритуале. Что чувствует и может знать Ядвига?
Если подумать, её должно было тянуть ко мне, к девушкам. Мы объединены магией, связаны, нас не может не тянуть друг к другу. Возможно, я слишком строг? У девушки могли быть самые разные причины резко всё бросить и уехать. Дело не в её срочном отъезде, а в том, что Ядвига не оставила никакого сообщения.
Глупость, мелочь в сравнении с проблемами, которые передо мной стоят. Надо ли мне вообще об этом заботиться? Я за прошедший год больше сотни человек убил, и далеко не все этого заслуживали. Если уж о чём-то переживать, то о смертях этих людей, чем о глупой выходке какой-то девчонки. Простить и забыть.
Как Людмилу остудить, вот это вопрос. Свести бы её с кем-нибудь, чтобы переключить. Пригорного что ли подвязать. Только ему надо сначала мозги прочистить, чтобы научился хоть немного женщин понимать и нормально с ними взаимодействовать. Что-то я сомневаюсь, что получится.
Машина въехала на территорию особняка, мимо припаркованного автомобиля. Кто-то приехал в гости. Машины Славы и прочих моих друзей пускали в гараж, а это… Мазнув взглядом по номерам, понял, что машина принадлежит Крсмановичам. Ядвига.
Естественно, польку не оставили ждать на улице, а пригласили в гостиную. Девушка пила чай, в одиночестве. Не было здесь ни её жениха, ни девушек, что составили бы Ядвиге компанию.
— Привет.
Девушка, увидев меня, оставила чашку и поднялась, оправляя платье. Выглядела она весьма привлекательно, чёрное платье с пышной юбкой ей шло.
— Привет, — как и всегда полька была скупа на эмоции. — Я хотела объясниться.
Вот так сразу? Без предисловий и разговора о погоде? Кажется, я понимаю. Ядвига опасается, что мы не сможем поговорить, кто-нибудь вмешается, или у неё не хватит решимости.
— В этом нет необходимости, Ядвига. Что сделано, то сделано.
Она качнула головой.
— Я хочу, чтобы ты знал. Обо мне и Вицлаве.
О Вицлаве я говорить не хотел.
— Почему ты не написала сразу?
Ядвига, кажется, удивилась.
— Я должна была уехать.
Киваю:
— Это я понял. Почему ничего не сообщила?
Чтобы не стоять прошёл до кресла и сел. Мелькнувшего в дверях слугу отослал.
— Была уверена, что ты дождёшься, — заявила полька.
Хмыкнул.
— Ты исчезла в неизвестность.
— Я дала тебе понять, что хочу вернуться. Хочу, чтобы ты ждал.
Как глупо.
— Мне невербальных знаков было недостаточно, — признаюсь.
Ядвига поджала губы.
— Это уже не имеет значения. У нас со Славой всё складывается. Считай, что я тебя не дождался, — великодушно предлагаю переложить на меня вину.
Девушка молчит, отворачивается. А затем заставляет себя сказать:
— Мы с Вицлавом друзья с раннего детства. Росли, как брат и сестра, как близкие друзья. Это не любовь. Брака не будет, он любит другую. Я уезжала и вернулась, чтобы обнулить помолвку. И надеялась, что ты поможешь.
Несколько долгих секунд я смотрел Ядвиге в глаза.
— Тебе следовало сказать это до отъезда, Ядвига.
Глава 45
Подмосковье. Поместье Барона Мартена.
Июль 1983 года
Посмотрев в окно, Михаил увидел только что приехавшую машину. Брат вернулся. Миша поднялся и направился к дверям, по пути шевеля рукой. Очень странное чувство. Второй день Михаил ловился себя на том, что начинает двигать левой рукой, от плеча и до кончиков пальцев. Просто слегка сокращать и расслаблять мускулы. Пару дней назад очередь раздробила ему плечо, перебив сухожилия, нервные окончания, артерии, всё. Почти на двенадцать часов Миша стал одноруким инвалидом, пока организм возвращался в норму.