Там её ждали тысячи вопросов и тысячи глаз, но она отыскала только одни, самые важные и, обхватив руками его синюю шею, разрыдалась. Пи растерянно гладил её по голове. Ева иногда прекращала рыдать и поднимала на него свои покрасневшие глаза, шепча одними губами: «я такая самоуверенная девчонка, Пи», а потом захлебывалась новыми рыданиями. Эти десять минут показались для обоих вечностью.
Наконец вышла одна из профессорок.
– Ваша работа противоречит основным принципам мироздания Персеи, коллегия сочла аргументацию недостаточно убедительной, поэтому вы не набрали нужного количества баллов. Мы выдадим вам свидетельство…, – на этих словах Ева развернулась и резко зашагала к выходу.
– Люди так эмоциональны, – хмыкнула профессорка, смерив взглядом Пи.
Тот согласно, хоть и растерянно, кивнул головой и зашагал за исчезнувшей за дверями университета Евой. Он нашёл её неподалеку, на белой лавочке, обращённой к парковой зоне. Девушка сидела, поджав ноги и вперив взгляд в дикий кустарник.
– Не переживай так, – Пи подсел рядом и приобнял её.
– Ничего страшного. Я же всего лишь человек, – пробубнила Ева, не отрывая взгляда, – я всегда могу торговать своими яйцеклетками и копаться в этой коричневой смеси оксидов с хлорой, серой и фтором.
– Прекрати, ты же можешь пересдать, подготовить другую работу.
Горькая ухмылка искривила её лицо:
– Я потратила на эту – несколько лет. Они даже не дали мне договорить! Уверена, они не читали её! Она должна была заставить пересмотреть взгляды и стать прорывом, но…, – Ева осеклась.
– Я помогу тебе написать новую, ты можешь поучиться ещё пару лет….
– Ваша система образования… слепа. Мне не нужна чья-либо помощь. Уходи вообще. Наши пути разошлись сегодня, – девушка злобно посмотрела на него.
– Я надеялся, что мы будем и дальше общаться… Эти итоговые испытания – что они значат вообще? Ева, ты же мне больше, чем друг, ты же, – глаза Пи вмиг потемнели, – Ева, пожалуйста, я хочу быть тебе полезен настолько, насколько смогу. Да и зачем тебе это всё вообще, хочешь – просто переезжай и живи со мной, будешь всем говорить, что самостоятельная. Ева, ну не дано, видимо, землянкам менять историю.
– Свали, а? – отчеканила Ева и почувствовала, как плечу стало легче: персеянин убрал с него свою руку.
Девушка сжимала зубы и пыталась усилием воли сдержать слёзы обиды, а когда обернулась – от Пи остался лишь понурый силуэт. Этой ночью они оба отмечали, один свою победу в весёлой компании, другая – свой провал, в одиночестве тёмной кухни, а утром каждый получил список предложенных вакансий.
Глава 3. Hope, solution
Юля озадаченно смотрела на изрядно спьянившуюся девушку. Не то, чтобы это зрелище ей было впервой, но всё-таки удивляло, как за несколько лет из скромного ботаника Ева превратилась в тех, кого на Персее считали несчастными алкоголичками, из тех, что отрицают оба этих факта – и своё несчастье, и алкоголизм. Впрочем, вечерние посиделки с домашним вином Юле нравились, было в них что-то задушевное и отчаянное, и было приятно стать старшей подругой для молодого поколения.
«Наверное, если человек слишком долго грустит, он так срастается со своей печалью, что уже и незаметно», – думала Юля.
– Они не могут включить вино в список запрещённых веществ. Это нечестно! – распалялась Ева, которая сегодня совсем не выглядела несчастной, однако как всегда, продолжала бухтеть и сетовать, – в конце концов оно и на сердце хорошо влияет…
– Ну, дело в том, что персеяне – бессердечные существа, – ответила женщина, хмуро улыбнувшись.
– Вот да, ты не находишь, что мужчины… мужчины бы нас поняли? Представь, рядом с нами сидела бы парочка мужчин – естественно хорошо и аккуратно одетых, с лёгкой щетиной и чтобы непременно были ямочки – на щеках и на подбородке… Один был бы горячий брюнет с жарким манящим взглядом, а другой блондин, интеллигентный и миленький и с робкими чуть наивными голубыми глазами, в которых при поцелуе разгоралась бы, что неожиданно, самая дерзкая дьявольская страсть! И ещё один – с рыжими буйными вихрами и нагловатой улыбкой, такой, чтобы было понятно, что вокруг него – приключения и сумасшествие. Так вот, они курили бы с нами самокрутки, мило ворковали о чём-нибудь, а потом, когда я пойму, что они действительно навеселе, я могла бы выбрать одного, увезти его домой и заняться там с ним дикой страстной любовью, знаешь, такой, чтобы я переживала, не сойду ли я с ума во время соития. И мы бы занимались этим всю ночь, а утром он бы сделал мне кофе. Не думаю, что мужчины умеют делать кофе самостоятельно, но даже если бы он воспользовался кофе-машиной, мне всё равно было бы приятно… Я бы пила кофе и гладила его волосатые мускулистые ножки…