- Круто, ребята! - искренне воскликнула Алина.
- Нравится? Давай завтра сходим на торжок, подберём и тебе одёжку, - предложила Ленка.
- М-м... нет. Спасибо, конечно... Пока не надо... Я подумаю, ладно? А что, вот так вот, как я, нельзя? - она показала на себя. На ней были джинсы, футболка и кроссовки.
- Да можно, конечно. Это же не церковь, куда без платочка не пускают. Тут народ одевается кто во что горазд. Но лучше, конечно, обрядовый наряд. Сама поймёшь.
* * *
...Алина сидела на кочке, скрестив ноги, грызла травинку и ждала чуда.
Нет, ей, конечно, всё это нравилось. Нравилась бивуачная жизнь, тем более что по-настоящему трудную часть обустройства взяли на себя опытные походники Ленка и Слава. Её развлекала пёстрая толпа празднующих. Некоторые подобрали костюм тщательно, со вкусом и со знанием дела, глядя на них, можно было подумать, будто это не наши современники, переодевшиеся на праздник, а всамделишные древние варяги и вятичи. Правда, поначалу её немного напрягало, что у всех мужиков и парней, и даже у некоторых девчонок, на поясах висят ножи. Но Ленка, которая в своём фэнтезийном костюме стала Радмилой (и ей это шло, даже Алина раз-другой назвала её так, вызвав одобрительную полуулыбку), успокоила. Нож, объяснила она, это деталь национального костюма, и не только у хачей, но и у всех народов, у древних славян в том числе, а поножовщины здесь не бывает, потому что люди собираются адекватные, а пьянство запрещено. Алина подумала и сама прикупила себе небольшой изящный ножик, который гордо подвесила на пояс.
Она раз двадцать прошлась по пёстрой ярмарке и сгоряча накупила тьму-тьмущую забавных вещиц, большинство которых совершенно не знала, куда приспособить. Ну вот, зачем ей череп козла с выжженным на лбу косым крестом, посвящённый Богине смерти Маре? Зачем ей окованный серебром кубок из бычьего рога? Зачем ей белорусский варган-дрымба? Заслушалась, как на нём играл продавец - в его руках варган пел и разговаривал, а она с непривычки чуть не отбила эмаль с зубов. Но вот купила, не нести же теперь обратно!.. Хотя да, серебряный перстенёк с головой волка - это симпатично. И душистое рукодельное мыло, которого она набрала на пробу сортов десять, пригодится. И пачка сушёного иван-чая, который, как заверяла сухонькая немолодая травница, только что мёртвых не поднимает. Ей пришлось по вкусу фруктовое печенье, которым торговала румяная светловолосая девушка, и шипучий напиток, который словоохотливый бородатый толстяк называл «зайцеквас». Он оказался гораздо вкуснее и - как бы сказать? - живее синтетической газировки, которую продают в магазинах и имеют наглость называть «квасом». Алина сперва попробовала стаканчик, потом купила полуторалитровую бутылку, а через некоторое время опустошила ещё две - одну за другой.
- Смотри, не переборщи, а то крышку сорвёт или днище выбьет! - подшутила Ленка-Радмила, видя, как она поглощает «зайцеквас».
- Всё под контролем! - пробулькала Алина, не отрываясь от горлышка.
Она смотрела, как играют в лапту и в горелки, но сама глупо застеснялась, когда её позвали. Зато они с Ленкой до одури накачались на огромных качелях из брёвен и цепей, которые субботним утром соорудили мужики. А потом они, вместе с другими девушками, крутили из веток и травы обрядовое чучело: получился плетёный человек трёхметрового роста и с инструментом любви длиной в руку. Это было дико и непристойно, но ужасно забавно.
Ей понравилось ходить без обуви, хотя обычно даже на песчаном пляже она торопилась влезть в шлёпанцы, разуваясь только для «погружения». Но Ленка шлёпала босиком, да и не она одна, а потому Алина, чтобы хоть как-то соответствовать духу праздника (обрядовую одежду она так и не решилась купить), решительно скинула кроссовки. Поначалу было колко с непривычки, но Алина держалась, и через час-другой обнаружила, что ходить, ощущая ступнёй поверхность земли, удобно и приятно. А битого стекла и торчащей из земли арматуры тут не водится.
Да, всё было замечательно. Но хотелось чего-то небывалого, неописуемого, невозможного. Хотелось чуда.
Что-то подобное она испытала в вечер с пятницы на субботу. Они втроём возвращались к себе в лагерь из гостей - у музыкантов, друзей Вячеслава, собралось человек двадцать, сидели вокруг костра и пели старинные песни под аккомпанемент гуслей, бубна и инструмента вроде скрипки. Песни совсем не были похожи на «русское-народное-блатное-хороводное», и звучали они как-то... по-настоящему. Наверное, потому, что люди пели их не для зрителей, не для конкурсной комиссии, а для себя. Алина даже пожалела, что больше половины этих песен вообще не знала.