Ещё одному городу маг достался ушлый. Он внял предупреждениям Тео о том, что им могут противодействовать, и повёл себя умнее. Прибыл под вечер, тихо, на постоялый двор заселяться не стал, а как только город опустел, пробрался на площадь, где были портальные сооружения, и всю ночь их восстанавливал. Когда же утром горожане прочухали, что ненавистный маг что-то делал на главной площади, и пришли с камнями и палками его бить, он юркнул в уже исправный портал и утащил за собой охранников.
Так Тео и маги узнали, что происходит на местах. Валариэтанцы потребовали было охрану от императора, но тот неожиданно отказал. У него есть армия, полиция, тайная полиция, но все они заняты, им не до магов. А гильдии наёмников на территории империи нет: все структуры, которые можно было бы мало-мальски причислить к силовым, здесь работали строго на государство. Оказалось, что присутствие Теодора и его команды на территории империи было невероятной уступкой Валариэтану. Посольства охраняли себя сами, а частному лицу, коими являлись приглашённые для работы маги, охрана не полагалась ни при каком раскладе.
Возмущённые члены посольства заявили: если ситуация не изменится, лечите свои порталы сами.
Император забеспокоился и пообещал обязать местные власти содействовать магам. Но как это было осуществить, когда почтовая сеть не работала? Ведь циркуляр должен был предварять появление мага, а не наоборот. Конечно, каждому портальщику тут же выдали охранную грамоту, но всё упиралось в вопрос: успеет ли маг вручить этот документ отцам города до того, как горожане на него нападут? Волнения в империи усиливались и действовать на её территории становилось с каждым днём всё опаснее.
Об этом Теодор писал своей названной дочери. Письма приходили поначалу часто, не реже трёх раз в декаду, потом промежутки стали больше: два письма в декаду, затем одно. У Тео с каждым днём становилось всё меньше времени на общение с Виолой, да и загружать её своими неприятностями не хотелось. Он старался писать о хорошем, чтобы она не волновалась понапрасну. Но этот прямой, искренний человек не мог скрыть своего удручённого состояния. Ему было поручено дело, которое он проваливал и ничего не мог с этим поделать. Гибли подчинённые и их подопечные, а он не мог предотвратить их гибель.
Тео надеялся, что охрана посольства Валариэтана станет достойным завершением его карьеры, но сейчас молил богов, чтобы его миссия вообще завершилась. Маги успокаивали старого наёмника, уверяя, что они ни в чём его не винят, он делает что может и даже больше, просто обстоятельства не благоволят. Но ответственный Теодор не мог не есть себя поедом за всё, что произошло. Его переживания Вилька отлично читала между строк и места себе не находила. Умом она понимала, что ничем не может помочь и своим присутствием только усугубит страдания Тео, которому будет тогда стыдно ещё и перед ней, но душой была готов лететь за тридевять земель чтобы успокоить и утешить приёмного отца.
Надо отдать должное Теодору: как бы ни было ему тяжело, раз в декаду он всё же находил в себе силы чтобы написать Виоле очередное послание. Для него очень важна была эта ниточка, связывавшая его с нормальной жизнью, к которой он намеревался вернуться при первой возможности. После увеличения его полномочий и расширения сферы ответственности маги пересмотрели его контракт и увеличили вознаграждение. Он мог рассчитывать вернуться к Виоле без славы, но зато с богатством.
Когда на деревьях появились первые клейкие листочки и Регина велела Жерому вскапывать грядки под посадки, впервые письмо от Теодора не пришло вовремя. Виола всю душу вытрясла из гильдейского паренька, который всегда выдавал ей конверты, но тот клялся всеми богами, что письма не было.
Вилька умолила его прислать кого-нибудь в Эдель, если письмо придёт в неурочное время: она заплатит. Каждый день не по одному десятку раз выглядывала она в окошко, выбегала к воротам, но никто так и не приехал. Следующая её поездка в Балинар снова не увенчалась успехом: письма не было.
Не пришло оно и через декаду.
***
Виола измучилась ожиданием. Она ни о чём не могла толком думать: аккомпанементом к каждой мысли шло: что там Тео? Как там Тео? Жив ли? Она как корова жвачку гоняла по кругу картины того, что с ним могло случиться. Вот бедный Теодор лежит мёртвым посреди площади незнакомого города и жирная зелёная муха кружится над его испачканным кровью лицом. Вот он в горах: упал в расселину, сломал ногу и не может выбраться. Вот его неисправным порталом выбросило среди дикого леса и на него напал медведь. Таких картин были сотни и все они кружились перед внутренним взором девушки, не давая спокойною спать, есть, работать.