— Ты не ранен? Ты на свободе? Тебя не поймали?
— Со мной всё хорошо, моя радость. Ты как?
После волны разнообразных чувств, от сожаления и нежности, до гнева, он услышал чёткие, связные, логичные фразы. Виола даже в уме постаралась сформулировать всё так, как будто донесение писала.
— Когда Эди испугался и выпустил свою магию, все амулеты сгорели и нас стало видно. Убило двоих солдат, зато остальные нас схватили и сейчас везут в Эгон, к герцогу Ниблонгу. Он в замке графов Эгонов, вершит суд и расправу. Думаю, к обеду мы там окажемся. Нас с Эди связали, но не жестоко. К счастью, никто не связал взрыв и моего сына. Грешат на неисправные амулеты. У Эди не осталось сил. Сейчас его везёт солдат. Замотал в остатки моих шалей и привязал к себе. Со мной всё относительно хорошо, правда. Я волнуюсь за Эдмона.
Мельхиор как раз в этот момент добрался до безопасной полянки и призвал лошадь, затем сел на землю дожидаться заблудшую скотинку. Он полностью поверил сообщению Виолы, но всё равно решил проверить: как там её связали? Пока у него так болит голова, этого делать не стоит, но потом, когда он выпьет наконец зелье, проверит обязательно. И плохо придётся этим воякам, если его девочке больно!
Пока же придётся обойтись словесным общением. Кстати, как она его освоила? Не говорит ли вслух?
Видимо, этот вопрос сформулировался в голове настолько чётко, что Виола сразу ответила:
— Мельхиор, я не дура. Проговариваю всё, но в уме. Ну, может, чуть-чуть шевелю губами, но на это вряд ли кто-то обратит внимание. Меня тут проверили каким-то здоровым камнем на верёвке и во всеуслышание заявили, что я не маг и близко. Кстати, то же самое проделали с Эди и вердикт был такой же. Он не выгорел?
— Успокойся, девочка моя, с Эди полный порядок, — поспешил успокоить её маг, — Дети практически никогда не превышают своих возможностей при спонтанном выбросе. Для этого нужны осознанные действия. Просто он выбросил почти весь резерв, поэтому и ощущается сейчас как пустышка. Это даже хорошо, что амулет не узнал в нём будущего мага, его не станут опасаться. Ничего, через пару часов ситуация изменится. Постарайся уговорить накормить его, как только приедете в Эгон. Это нашему мальчику будет нужно больше всего.
От неё пришла волна облегчения и радости. Состояние Эдмона не давало Виоле покоя, она умирала от тревоги за сына: видит его, бледного и слабого, а помочь ничем не может. Но если Мельхиор сказал, что опасности нет… Своему мужу она верила безоговорочно и он это почувствовал.
Тут как раз из-за деревьев и камней вышла убежавшая лошадка, навьюченная разнообразным добром и в том числе сумкой мага. Мельхиор через силу поднялся и волевым усилием заставил животное подойти. Первым долгом достал флакон восстанавливающего и влил в себя, даже не поморщившись, хоть зелье было горьким. Прислонился к ближайшему стволу, расслабился и дал лекарству подействовать. Не прошло и трёх минут, как боль отступила, а голова стала соображать намного быстрее и чётче.
Вот сейчас он и проверит, как там связали его обожаемую жену. Она жалеет его и не станет жаловаться, а напрасно. За неё он порвёт на ленточки любого, пусть даже самого герцога Ниблонга. Говорят, он сильный маг, но сейчас это не имеет значения. Пусть у него резерв в разы больше, чем у Мельхиора, но его недостаточно просто иметь, им нужно уметь пользоваться, а гремонские нобили всегда пренебрегали учёбой. Так что берегись, старый Зигги! Если ты обидишь мою Вилечку, мало тебе не покажется.
Убедившись, что его состояние не может причинить жене неудобств, он снова активировал их связь и попытался ощутить её тело. Да, она не солгала, солдаты привязали её к седлу крепко, но бережно. Попытался посмотреть её глазами и сразу увидел Эдмона. Мальчика вёз перед собой солдат, привязав к себе тем же способом, что и Виола до того. Но выглядел Эди по-другому. Весёлый и шустрый ребёнок, даже когда спал, не производил унылого впечатления. А сейчас на него было жалко смотреть. Бледный как полотно, он казался бы неживым, если бы не хриплое дыхание, вырывавшееся из полуокрытого ротика.
Подпалил связки, когда швырялся магией, — определил Мельхиор. Ну ничего, через пару дней всё восстановится даже без лечения. Только поить его сладким чаем с мятой, анисом и фиалковым корнем.
— Спасибо, — услышал он в своей голове голос любимой, — ты меня успокоил. А теперь скажи: что мне делать?
— Не знаю, — честно признался Мельхиор, — Одно могу сказать: я иду на помощь и обязательно вас вытащу. Я знаю, ты разумная. Не поддавайся панике. Постарайся, чтобы с тобой не сотворили ничего дурного. По мере возможности береги Эди. И стой на своём: ты не знаешь, почему графиня решила, что твой ребёнок от Ульриха. У тебя есть муж, а Эди — его сын. И не бойся: я скоро!
Он вскочил в седло и тронул поводья.
Мельхиор торопил свою кобылу, постепенно нагоняя солдат, перевозивших его Вилечку в город. По дороге несколько раз связывался с женой и старался её успокоить, но на самом деле этим успокаивал себя сам. Виола владела собой много лучше, чем её новоявленный супруг. Она сложила в своей голове какую-то картину их с Эди общего будущего и приняла её, после чего очень укрепилась духом.
Мельхиор проникся её чувством, которое он не смог бы характеризовать словами, и старался поддержать, показав хоть какие-то плюсы в их положении. Виолу больше всего сейчас волновало состояние сына, поэтому он глядел её глазами на Эдмона, желая уловить хоть небольшой признак улучшения и уже на подъезде к воротам уловил-таки! Тот стал дышать спокойнее, хрипы уменьшились и цвет лица малыша уже не казался таким мертвенно-бледным. Восстанавливается сам, умничка. Сейчас бы его покормить и напоить…
Здоровая ветка возникла прямо перед его глазами и маг еле успел пригнуться, при этом вынырнул из сознания Виолы. Так, не стоит увлекаться, надо следить за дорогой. Она сама к нему толкнулась через несколько минут. Быстро сообразила, как управляться с их новой связью.
— Милый, — ласковое обращение пришлось ему как маслом по сердцу, — Скажи: вот это наше общение и есть то, чем ты меня пугал? Главный недостаток магического брака? По-моему, это не недостаток, а несомненное преимущество! Так бы я гадала где ты и что делаешь, ты тоже с ума бы сходил от неизвестности. Скажи, а на каком расстоянии это работает?
— На большом, — признался Мельхиор, — на очень большом. Вот так разговаривать мы сможем, даже находясь друг от друга за сто лиг, а если больше, то словами обменяться не сможем, но всё равно будем чувствовать состояние друг друга.
— Здорово! — резюмировала Виола, — Очень полезное свойство. Мне нравится. Да, милый, мы уже въезжаем в город. Стража на воротах герцогская: морды незнакомые и мундиры чужие.
Мельхиор понял, что катастрофически опаздывает. Вилька с сыном будут в замке раньше, чем он доберётся до города.
— Что ты собираешься делать? — спросил он, потому что от накатившего ужаса не придумал вопроса поумнее.
Тон ответа был так ему знаком, что он как бы воочию увидел Виолу, привычно пожимающую плечами.
— Ну, для начала попробую уговорить их накормить меня и Эди. Или хотя бы напоить, если уж еды они для нас пожалеют. А потом… Если ты имеешь в виду герцога, то… Торговаться! Я купчиха, это я умею лучше всего.
Мельхиор облегчённо расхохотался. Его девочка не сдалась, приняв уготованную им с Эдмоном судьбу, она решила биться до конца, но выбрала для этого знакомое поле. Переговоры. Она этого герцога заведёт и выведет два раза! Разве Мельхиор не был свидетелем, как она уговорила балинарского торговца взять у неё приготовленные им зелья и амулеты по цене в два раза выше той, по которой он их поставлял раньше? Как эдельские болящие ей в рот смотрели и слушались даже не слова — движения бровей? А как она здорово справилась тогда, когда на неё насели дознаватели из Коллегии? Она умудрилась так им отвечать, что они не задали ни одного лишнего, неудобного вопроса. Так что тут на неё можно положиться: своё дело Виола знает получше многих прочих. Только ему всё равно за неё боязно. За неё и за мальчика, которого Мельхиор уже считал своим сыном.