— Молодец, — похвалил Григорий. — Ладно, мы тогда поехали. Не будем терять времени.
— Дядя Гриша, возьмите меня с собой! — взмолился Поэт. — Ну, пожалуйста!
— Не положено. Не твой профиль, братишка. Каждый должен заниматься своим делом.
— Какой же ты, Антонов, законченный и чёрствый жлоб! — неожиданно возмутилась Сова.
— С чего бы это, вдруг?
— С того самого. У молодых людей…э-э-э, чувства, а он…. Понимать же надо! Мол, современные Ромео и Джульетта…. Не грусти, Димочка. Сегодня мы, конечно, обойдёмся без тебя. Но на днях обязательно подключим. Шеф разрешил — задействовать пару-тройку опытных боевиков. У тебя же имеется боевой опыт? Вот, и ладушки румяные, не переживай…. Жди, ежели что — отзвонимся. Антонов, за мной!
Дверь закрылась, едва слышно прошелестел ключ в замке.
— Чёрт знает что, — спустившись на два лестничных пролёта, принялся возмущаться Гришка. — Раскомандовалась тут. Берём, не берём. Обязательно привлечём…. Это Шеф виноват во всём — так и не назначил главного в нашей паре. Мол, ты — «ведущий», а ты — «ведомая»…. Как без такого чёткого разделения труда можно продуктивно и слаженно работать? Бред законченный…
— Ворчишь — как многолетний и склочный супруг, — ехидно хмыкнула напарница. — Вместо того, чтобы спасибо сказать. Без моего своевременного и действенного вмешательства координаты Матильды ещё долгое время оставались бы — для нас — неизвестными.
— Почему это?
— Потому. Поэт, по чётным субботам в баню не ходи, захотел бы разобраться с этим делом самостоятельно, без привлечения посторонних лиц. Во-первых, поговорить по душам со своей зазнобой. То бишь, прояснить степень чистоты её морально-нравственного облика. Во-вторых, убедившись, что пошлым развратом здесь и не пахнет, взять юную амазонку под личную охрану-опеку. Азбука психологии, так сказать.
— Здесь тебе, конечно, виднее, — уважительно протянул Григорий. — А, как ты догадалась, что Димон от нас что-то скрывает?
— Сугубо по рукам. Он, как увидал на монитору фотку девицы в откровенном купальнике-бикини, так сразу же — на полуслове — замолчал, а пальчики юношеские задрожали, задрожали. Меленько так, характерно…. Шевели ленивыми помидорами, Гриня! Время нынче дорого…
Лихо развернувшись, «Шкода» выехала на улицу Марата.
— Диктуй адрес, — велела Сова.
— Лесной проспект, дом сто шестьдесят четыре. Это недалеко от станции метро «Лесная». Лучше заезжать со стороны улицы имени отважного Александра Матросова.
— Я в курсе. Не учи учёную…. Слушай, а почему у Дмитрия такое странное прозвище — «Поэт»?
— «Поэт» потому, что, действительно, является поэтом, — доходчиво пояснил Гришка. — То есть, стишки сочиняет всякие и разные. Некоторые из них очень даже ничего. Со смыслом и чувством.
— Прочитай, послушаю. Глядишь, и предстоящая поездка покажется — в визуальном восприятии — короткой.
— Да, как-то неудобно…. Какой из меня — чтец? Вот, пострелять, ножики пометать, продемонстрировать всякие хитрые приёмчики из арсенала мастеров восточных единоборств — совсем другое дело. Стишки? Извини, но не по мне эта нежная стезя.
— Заканчивай дурочку ломать, — посоветовала Сова. — Я, Антонов, тебя насквозь вижу. Ты же только притворяешься бесчувственным и чёрствым солдафоном. А, на самом деле…
— И какой же я — на самом деле?
— Какой-какой…. Трепетный и нежный. Белый и пушистый…. Давай, зачитывай! Не тяни время.
— Как скажешь. Прозорливая ты моя. Слушай.
Прерывая минутную паузу-тишину, Гришка спросил: