Губанов во второй раз за сегодняшнюю встречу почувствовал, как по спине струится ледяной пот.
Шуйский не спрашивал, что случилось. Шуйский спрашивал, что он, статский советник десятого ранга, намерен предпринять.
«Он знает про Свечу, — отчетливо подумал Аристарх Петрович. — А раз так, то может он знает и про все остальное?»
Перед Губановым всерьез замаячила перспектива отправиться в ссылку и потерять хлебное местечко Смотрителя Свечи.
Ведь пробудившиеся приходят и уходят, а Смотритель остается…
«Пан или пропал, — подумал Губанов, прекрасно понимая, что у него всего два варианта — или гнуть свою линию до конца, или признаться во всем здесь и сейчас».
— Я найду пробудившегося и лично уничтожу его! Это вопрос чести, Алексей Семенович!
Спонтанно пришедшее решение разом снимало уйму вопросов — и про Ликвидаторов, и про финансирование, и про работу службы реагирования.
— Любопытно… — Шуйский с интересом посмотрел на стоящего перед ним одаренного. — Значит, лично?
Неспешную речь главы СИБ прервал деликатный стук, и в следующий момент в кабинет заглянул личный секретарь Шуйского — барон Шундеев.
— Прошу прощения ваша светлость, граф Галицин запрашивает немедленную аудиенцию!
Шуйский загадочно усмехнулся и, бросив на Губанова внимательный взгляд, мазнул рукой.
— Проси.
И именно в этот момент Аристарх Петрович почувствовал, как по спине пробежала очередная струйка пота.
Ладони предательски вспотели, но статский советник с огромным усилием сохранил невозмутимое лицо.
— Князь, — вошедший в кабинет Шуйского одаренный был под стать своей стихии — резкий и имульсивный, как порыв ветра. — О, и этот выскочка тут!
— Граф, я бы попросил вас.
— Для тебя ваша светлость и никак иначе, — отрезал Галицин. — Что, Алексей Петрович, этот, — граф кивнул на проглотившего оскорбление Губанова, — уже донес о пробуждении Свечи?
— И даже пообещал решить проблему, — на лице Шуйского блуждала загадочная улыбка. — Лично.
— Балабол! — презрительно бросил граф, без разрешения усаживаясь в гостевое кресло, в то время как Губанов оставался стоять посреди кабинета. — Позволь мне заняться пробудившимся. Что до Смотрителя, то можешь поставить на его место своего человека. Я не буду возражать.
— Боюсь, что будет возражать канцлер и его партия, — усмехнулся Шуйский, демонстративно не обращая внимания на то краснеющего, то бледнеющего Губанова. — К тому же императрица будет против усиления военной коалиции.
То, что Шуйский и Галицин обсуждают политические расклады в присутствие Губанова, говорило лишь об одном — его уже списали.
И Аристарх Петрович понял это так же отчетливо, как и то, что на него повесят всех собак.
И даже его покровители ему не помогут.
Губанов подставился сам и подставил партию канцлера. А такого при дворе не прощают.
— Можем отдать место ставленнику императрицы, — предложил тем временем Галицин. — А свое возьмем от стелы. Крайний раз я получил за того пацана целый ранг!
— Как вариант, — согласился Шуйский, — Тогда поступим следующим образом…
В этот момент Губанов понял — или сейчас он что-то предпринимает, или его дни действительно сочтены.
— Господа! — голос статского советника дал петуха, но Аристарх Петрович тем не менее продолжил. — Клянусь, — он резанул ледяным клинком правую ладонь, — я лично уничтожу пробудившегося!
— Вот ведь сученыш! — выругался граф. — Клятва на крови!
— Хм, — Шуйский посмотрел на Губанова новыми глазами. — А мальчик неплох.
— Ваше сиятельство, Алесей Семенович! Позвольте мне послужить Империи и покарать пробудившегося!
— Алексей, пробудившийся мой! — прорычал Галицин. — Этот сопляк, — он метнул в Губанова гневный взгляд, — сделает все, чтобы покрыть недостачи! Мы оба знаем, зачем он нужен канцлеру!
— Мы все тут не без греха, — Шуйский с намеком посмотрел на Галицина, и граф тут же сдулся. — И этот сопляк, как ты говоришь, в отличие от некоторых не болтает и идет до конца. Думаешь, канцлер не знает, что происходит в моем кабинете?
Галицин, сообразив, что он только что наговорил, побледнел.
— Когда встает вопрос о безопасности Империи, — голос главы СИБ превратился в лед, — нет места дружеским симпатиям и родственным связям. Есть только интересы Империи!
То ли Шуйский действительно так считал, то ли работал на образ рьяного защитника Империи, но так или иначе его речь выглядела внушительно.
Аристарх Петрович даже внутренне восхитился тому, как князь всего парой фраз умудрился выставить себя в белом свете.