— Вот-вот, — кивнул дракончик. — Это от тебя волна прошла, после слов про правду. И это… странно. Может ты и прав, Макс… В общем, мне надо подумать.
Я ещё никогда не видел Виша таким, м-м-м, выбитым из колеи, что ли?
Будто на глазах у дракончика только что рухнула его привычная картина мира.
— Ну что встали, братцы? — я, почувствовал прилив сил, с улыбкой посмотрел на свою… стаю. — Николаевка сама до нас не дойдет!
Глава 24
— Вот, Ваше благородие, — Прохор провел черту на карте, — все сделали, как полагается. С этой стороны у нас Северная Николаевка, а вот с этой — Южная. Восточная и Западная — здесь и здесь.
Происходил разговор со старостой у него в избе, где Прохор отчитывался, что он успел натворить за то время, пока меня не было.
Я, признаться, уже позабыл наш со старостой разговор про разделение деревни, квоты и стимулирование, а вот староста — нет.
Более того, он не просто провел физическое разделение земель, но ещё и подготовил бумаги, которые, как выяснилось, уже отправил в город.
Причем, в роли курьера Прохор использовал Немирова, что егерю категорически не понравилось.
Но Прохору этого оказалось мало, и этот деятельный тип привлек к общественно-полезной деятельности… Клыка!
Сказать, что волк был в шоке — ничего не сказать.
И я реально не знаю, как волчара сдержался и не сожрал наглого двуногого.
Да ещё и позволил использовать себя в качестве экспресс-курьера…
Наверное, не хотел снижать поголовье двуногих, связанных с его стаей. Но, скорей всего, дело было в том, что все без исключения деревенские, как не в себя, подкармливали хищника.
В общем, волка в Николаевке уважали и боялись сильнее, чем старосту.
А все благодаря Прохору, который придумал на удивление простую и гениальную схему:
Он отправлял письмо с припиской, в которой разрешал курьеру съесть адресата, в случае неисполнения им взятых на себя обязательств.
Учитывая тот факт, что местные боялись волка, как огня, в деревне воцарилась чуть ли не идеальная дисциплина.
Поручения Прохора исполнялись максимально быстро и со всем возможным рвением.
И староста, что называется, вошел во вкус.
Я не был в Николаевке несколько дней, а Прохор уже закончил разбивку деревни на четыре населенных пункта, вовсю распоряжался на стройке школы и даже наладил подвоз припасов в Храмовое подворье.
В итоге, карта окрестностей стала выглядеть следующим образом:
Заброшенная деревушка, которая раньше была продуктовой базой Храмового подворья, получила название Западная Николаевка.
Туда Прохор уже отправил пару семей, которые, по мере сил и возможностей, готовили к заселению дома и будущую лавку.
В ней, по задумке Прохора послушники будут покупать всякие мелкие радости жизни — орешки в меду, вяленную рыбу, баранки и так далее.
В ближайшее время в Западной Николаевке планировалось разместить минимум десять семей, именно столько нужно для постоянного подвоза провианта для полсотни форточников.
Восточной Николаевкой начали называть мою будущую верфь.
Но все, чего сумели добиться местные — так это расчистили землю от камней. С валунами они, кстати, ничего поделать не смогли, и те так и чернели на покрытом снегом берегу.
Главное, что к Восточной Николаевке — и плевать, что она находилась севернее остальных деревушек — вела протоптанная местными дорожка.
Что касается Северной Николаевки и Южной, они отличались друг от друга примерно… ничем.
Да, между ними пролегала дорога, оставшаяся от имперского тракта, условно деля деревню на две части, но по факту ничего не изменилось.
Разве что школа, стройка которой велась ударными темпами, оказалась в Северной Николаевке, да будущий рыбный завод находился там же, и местные уже окрестили её рабочим кварталом.
Ну а Южная Николаевка неожиданно для себя превратилась, ха-ха, в спальный район.
— Соответствующие бумаги я, значица, уже отправил, благо опыт имеется, и уже на следующей неделе должен прийти ответ.
Прохор продемонстрировал мне копии отправленных в город документов и с гордостью продолжил.
— По моим подсчетам, нас избавят от уплаты десятины на срок от года до трех лет, и предложат стимулирование или крепостными или должниками.
Если до этого момента мне, в общем и целом, было все ясно, и к Прохору не было никаких вопрос, то тут я нахмурился.
— В каком смысле крепостными или должниками? В моем понимании субсидия — это деньги. Золото, ну или, на крайний случай, серебро.