Остается лишь один вопрос — каким образом Дух рода уцелел?
— А кто тебе сказал, что он уцелел? — удивился Виш. — Феникс погиб в тот день, когда старый князь дал бой Стуже.
«Но… тогда как?», — мысленно протянул я, осторожно раздувая уголек.
— Это же феникс, — как нечто само собой разумеющееся пояснил Виш. — Достаточно одного уголька, чтобы он мог воскреснуть.
«И что, стоит мне разжечь огонь, и он возродится?».
— Нет, конечно, — покачал головой фамильяр. — Он получит шанс. Ну а потом, чем больше Истинного огня и Силы ты вложишь в эту резиденцию, тем быстрее очухается дух рода.
Я же, не переставая дуть на уголек, поднес к нему лист бумаги с тонко нарубленной щепой.
Меня очень сильно волновал один вопрос, но сейчас я сконцентрировался на огне.
Казалось, если я не сумею разжечь его сейчас, то второго шанса не будет…
Я подул повторно, завороженно наблюдая, как уголек, стремительно уменьшаясь в размерах, краснеет и лист бумаги начинает чернеть.
Несколько ударов сердца, во время которых я не дышал и… крохотный огонек с жадностью накинулся на бумагу и щепу.
— Получилось! — выдохнул Виш. — Это было рискованно, Макс! Твой резервуар показал дно. Ещё чуть-чуть, и ты искорёжил бы свою энергоструктуру.
Но я и сам чувствовал, что прошелся по краешку.
Я не просто разжег огонь, я вложил в него все силы, какие только оставались.
— Получилось, — прошептал я, завороженно глядя на робкое пламя.
Только сейчас я понял, как же сильно я устал. Веки налились свинцом, тело стало каким-то безвольным, будто из меня выдернули стержень.
— Макс? — откуда-то издалека послышался встревоженный голос Камнева.
— Дмитрий, с ним все нормально, — в голосе Галицина мелькнула… гордость? — пацан выложился по полной. Сейчас ему требуется лишь две вещи. Сон и…
Какая вторая вещь мне требовалась для восстановления я так и не услышал, поскольку провалился в темноту забытия.
Впрочем, темнота недолго оставалась темнотой.
В какой-то момент она сменилась сначала дымом, а затем и весело потрескивающим пламенем.
Как будто… Как будто я оказался в огромном камине?
Вот только было в окружающем меня огне что-то странное… Будто… это были два разных огня?
И действительно, стоило мне осознать эту мысль, как я почувствовал разницу.
Вокруг меня ревело классическое пламя — Истинный огонь. Меня же обволакивал… золотой огонь.
И что-то мне подсказывало, что золотой огонь — это Виш, а, кхм, огненный огонь — это тот самый феникс, дух рода и поместья.
А ещё, они, похоже, что-то не поделили…
— Бастард! — проревел Истинный огонь. — Да ещё и третьей ветви!
— По крайней мере, он не запятнал себя в братоубийственной войне, — возразил Золотой огонь.
— Есть более достойные члены рода!
— Что-то никто из них не поделился с тобой всей своей силой, цыпа.
— Зарываешься, змееныш!
— И что ты мне сделаешь? Испепелишь дракона? Ха-ха!
— В тебе нет крови Основателя!
— Как и в тебе.
— Я — дух рода!
— А я — фамильяр Макса Огнева. Единственного, кто может возродить род Пожарских.
Вспыхнувшее со всех сторон пламя, казалось, испепелит меня даже несмотря на родство со стихией Огня.
Это было буйство пламени, феерия гнева и жара!
К счастью, золотой огонь надежно меня защищал от усилившегося жара.
— Я буду присматривать за тобой, чешуйчатый!
— А я за тобой… пернатый!
И золотой огонь, разойдясь вокруг меня кольцом, превратился в… золото.
Переход от ревущего вокруг пламени к умиротворяющему морю из золотых монет был настолько непривычен, что я вздрогнул всем телом.
И в этот же миг полетел куда-то вниз.
— Ну, наконец-то, — проворчал Виш, стоило мне открыть глаза. — Кажется, это становится традицией, Макс.
— Что именно? — протянул я, обнаруживая себя лежащим на гостином диване, который кто-то заботливо пододвинул поближе к камину.
— Ждать тебя, — проворчал Виш. — И вообще, ты уже не в первый раз витаешь в эфире. Но до сих пор вылетаешь оттуда, как пробка. Надо помягче как-то, Макс.
Я хотел было сказать Вишу что-то едкое, но не стал. Вместо этого с трудом принял сидячее положение и посмотрел на свою дрожащую руку.
— Ну а что ты хотел? — удивился фамильяр. — Бухнул на эту огненную курицу все, что у тебя было! Хорошо хоть в себя пришел. А то, знаешь ли, неделю валяться в беспамятстве — это…
— Сколько⁈ — перебил я Виша. — Неделю⁈ Камнев! Немиров! Есть, кто?
Стоило мне повысить голос, как в дверях тут же появился Немиров.