Минут через тридцать в дверь требовательно застучали. Теперь уже законных мужа и жену требовали к столу, где они могли, наконец, поесть. Вечер был в полном разгаре, и Само собрал волю в кулак. Этот день нужно было просто пережить.
Глава 14
— Какой-то я неправильный попаданец, — размышлял Само, обнимая доверчиво прильнувшую к нему жену, которая уютно посапывала рядом. Она была прекрасна и во сне тоже, и Самослав никак не мог насытиться ей, хотя медовый месяц давно уже прошел. Но он хотя бы вздрагивать перестал от ее вида, словно мальчишка в пубертатном возрасте.
Конец зимы был временем, когда размышления и рефлексию можно было позволить себе безнаказанно. Самослав построил себе терем, в котором было аж четыре комнаты, и это стало символом его власти и признаком грядущих изменений. Он построил еще и баню, и эта мода помчалась по окрестным племенам со скоростью лесного пожара. Ямы были полны зерном, а кладовые — солью. В вырытых загодя погребах висели на крюках копченые окорока и соленая рыба. Там же стояли кадушки с салом и солеными грибами, которых в окрестных лесах было неисчислимое множество. Сытая жизнь настала у родовичей, а потому молодой князь, укрытый одеялом из медвежьей шкуры, предавался безделью и лени, хотя солнце уже встало. Он пахал все лето, как проклятый, и сил на раздумья у него не оставалось совершенно. А ведь он уже и забыл почти, что родился в двадцатом веке, что лет ему столько, сколько здесь не живут, а интеллектуальный багаж у него по местным меркам такой, что втроем не унести.
Все сразу пошло не так, как писали в разноцветных книжках. Был бы он нормальным попаданцем, то за два прошедших года уже сделал бы пять тысяч арбалетов и вооружил ими одетый в красивые доспехи легион. Потом отлил бы пушки, изобрел дымный порох и «греческий огонь» из нефти, которой здесь нет и в помине. А там — череда побед, прогрессорство восьмидесятого уровня и построение общества всеобщего счастья. Как там в любимой книге: «Счастье для всех, даром, и пусть никто не уйдет обиженный!». Мощно задвинули братья Стругацкие, да только никогда не случится этого здесь. Даже если соберет он армию тысяч в двадцать-тридцать, то воевать имело смысл только с Империей, которая и так едва тлела тусклым огоньком порядка и цивилизации в наступающем мраке средневековья. Погасить и его? А зачем? В Империи и так все настолько плохо, что император Ираклий даже хочет перенести столицу в Африку. Ведь по привычному летоисчислению начался год шестьсот двадцать первый, а это значит, что вожди нескольких арабских племен уже принесли клятву верности Мухаммеду. Совсем скоро величайший Пророк своего времени уведет своих сторонников из Мекки в оазис Ясриб, откуда и потечет неукротимой рекой вера, которая вскоре перевернет этот мир. А ведь всему виной твердолобая фанатичность константинопольских патриархов и персидских жрецов-огнепоклонников, которые замордовали подвластное население так, что целые страны упали в объятия кочевников-арабов. Те, по крайней мере, не мешали молиться так, как было привычно людям. Не мусульманин — твое личное дело, плати налог и молись, кому хочешь. Мудрая политика первых халифов и привела к тому, что житница Империи, Египет, даже не стал сопротивляться захватчикам. Константинопольских попов ненавидели там куда больше.
На юге, за Альпами, раскинулось королевство лангобардов, которое почти сразу развалилось на три десятка герцогств. Империи удалось сохранить Рим, Равенну, Калабрию и Апулию на крайнем юге, но и эти земли она удерживала с огромным трудом. Несмотря на раздробленность, недооценивать лангобардов не стоило. Бойцами они были свирепыми, носили хороший доспех и имели прекрасную тяжелую конницу.
Королевство франков все еще было могущественным и богатым, но Дагоберт, сын действующего короля, станет последним правителем из рода Меровингов, обладающим реальной властью. После него на троне будут находиться полные ничтожества, которых лет через сто и вовсе начнут привозить для коронации из монастыря на простой телеге, запряженной парой волов. Они будут присягать собственным майордомам, которые и станут настоящими королями. И так будет до тех пор, пока Пипину Короткому это не надоест, и он не сбросит ненужный балласт. А когда арабы перережут морские пути из Константинополя, как авары и лангобарды уже отрезали пути сухопутные, Западная Европа окончательно погрузится во мрак Темных веков. Ведь торговля и культурный обмен — это то, что и двигает цивилизацию вперед.
Но самым опасным соседом был Аварский каганат, который находился в зените своего могущества. Императоры платили им дань, но новый поход не за горами. Каган, имени которого не осталось в источниках, скоро вновь двинет на Константинополь конницу и, словно бульдозер, сдвинет со своих мест множество славянских племен, которые пойдут на юг умирать за добычу и новые земли. Нет для нарождающегося хорутанского княжества врага опаснее, чем авары. Их только то и спасает, что кагану, сидящему в своем хринге, огромной крепости между Дунаем и Тисой, нет до них дела. Они слишком ничтожны, чтобы он думал о них. Ведь впереди настоящая цель — Константинополь.