Некоторое время он осматривал корабль. Выглядело все крайне необычно, даже странно, как будто… Как будто… Рыбак вдруг поймал себя на мысли, что английский корабль напоминает заброшенный домишко. Заходишь в такой дом, а внутри вещи лежат — вещи как вещи, обычные самые, а ты понимаешь, что давненько никто здесь не хозяйничал твердой рукой. Так и здесь было. Как-то все не так, что ли, сложено. Канат чуднó лежит, как сильным ветром размотало. Грязюка вон под ногами прямо на палубе. Везде помет птичий, причем как свежий, так и давно высохший, въевшийся в дерево. Такое моряки себе позволять явно не должны. Дерево от помета чуть ли не мигом портится и корабль полагается тщательно от фекалий очищать.
— Эй, морячки! — крикнул он еще раз на всякий случай.
Понятное дело, на палубе не было никого, в чем Митька успел убедиться. Но все же — вдруг морячок где-то задремал? В ответ — ни звука, англичан как след простыл. Меж тем начали подавать голос остальные рыбаки, лопавшиеся от нетерпения в шняке. Им как-никак хотелось скорее узнать, что происходит на палубе.
— Митька! Чего там наверху? — заорал Стенька.
— Нормально все? — осведомился Олешка.
— Никого тут нет, братцы! — откликнулся Митька.
— Э-э-э… вообще?
— Забирайтесь уже, осмотримся.
Пока рыбаки лезли на палубу, Митька покосился на вход в трюм. Вполне возможно, что англичане, не привыкшие к русским холодам (хотя сейчас, в середине апреля, в воздухе уже явственно ощущалось тепло весны), поголовно забились внутрь, по каютам, и не высовывают носу. Бог его знает, какая погода в их Англии, но не каждый мог выдержать суровый климат Поморской земли. Отморозились, вот и сидят там безвылазно, ничего не слышат. С другой стороны, шняка хоть и меньше корабля, но о борт ударила так, что все англичане бы на палубу повылезали. Митька знал, что звук усиливается и слышится громче, если ты находишься в закрытом пространстве. Так что удар борта шняки о борт корабля англичане должны были услышать сразу. Митька закончил свое размышление тем, что вновь заорал во весь голос, для внушительности три раза топнув по палубе. Может, хоть так внимание привлечет?
— Совсем того? — взвизгнул Олешка. — Я чуть обратно за борт не вывалился.
Действительно, старый рыбак, первым забравшийся на корабль, от испуга потерял равновесие и завалился. Благо не за борт, обратно в шняку, а прямиком на палубу. Он тут же подскочил, словно ошпаренный, отряхиваясь от птичьего помета.
— Пфу! — зашипел он. — Что за грязнули! Они вообще палубу хоть моют, говнище вон позасыхало, гляди…
— Вижу, — улыбнулся Митька.
Потешно было смотреть на старого рыбака, плюющегося от птичьего помета. Сам то Олешка был с ног до головы перепачкан в рыбьих кишках, куда более ароматных.
— Эй, а это че, братцы?
На борт забрались братья-близнецы. Павлик, скрестив руки на груди и выпятив губу, с подозрением осматривал судно. Стенька же, не дожидаясь особых распоряжений, уже вовсю ходил по палубе и заглядывал в разные уголки. Ему и принадлежали эти слова.
— Че это? Кто знает? — вновь спросил он.
— Чего ты там нарыл? — заинтересовался Олешка, наконец справившийся с прилипшим к ткани пометом. Правда, удалось ему только втереть помет в ткань, но старого рыбака это устроило.
— Да вон погляди сам, — указал близнец. — Немцы че удумали.
Рыбаки подошли, взглянули, куда указывал Стенька. А указывал он на небольшую деревянную дверь, уводящую в трюм. Митьке бросилось в глаза, что щелочки, через которые в пространство под палубой проникал свет, были плотно закупорены тряпьем. Так поступали обычно в тех случаях, когда крепкий мороз пробирает и на корабле требуется сохранить тепло. Вполне разумно было бы поступить так еще пару недель назад, когда на поморской земле гуляли свирепые морозы. Сейчас же, когда началась оттепель и подтаял снег, затея англичан выглядела крайне нелогично. Но, как говорится, немцы на то и немцы, пойди разберись, что у них там в головах. Как и полагал Митька, вполне может быть, что гости пришлые не привычны к поморской погоде. Потому и забили все щелки тряпьем.
— Глянь-ка, и тут закупорились. На хрена, спрашивается? Чай, не январь месяц. — Стенька указал еще на несколько щелей, из которых торчали тряпки. — Как бы не угорели там…
— Будет тебе, — прервал Митька. — Еще чего не хватало.
Нет, он слышал о таких случаях, когда люди, спасаясь от холодов и стремясь сохранить тепло, угорали. Но нагонять жути раньше времени не стоило. Хотя после слов Стеньки неприятно засосало под ложечкой.