Виктор глянул на автоповозку. Тоже ведь не вечная: долго не протянет.
Собственно, и те, кто выжил вне Котлов, оказались в бо-о-ольшой заднице. Но окружающая их задница была все же немного освещена воспоминаниями о былом. Хотя с другой стороны…
Может быть, им тоже стоило забыть все? Не было бы тогда этой жгучей горечи, которая всякий раз возникает при мысли о том, как люди жили раньше и как они живут теперь. Все-таки начинать свой путь в блаженном неведении, с чистого листа проще, чем с тяжким грузом памяти. Пусть не своей, пусть памяти предыдущих поколений, которые так и не сумели забыть о Бойне и о том, чего она лишила их самих и их потомков.
— Хорошо дрался сегодня, купец, — вновь заговорил А-Ка.
Виктор промолчал.
— Слышь, Золотой, я вот все понять не могу, зачем ты вообще в торговлю подался?
Хороший вопрос. Виктор и сам часто думал над этим и ответа не находил. Нельзя сказать, чтобы он получал удовольствие от торговли как таковой. А ведь для других купцов Сибирской гильдии она была сродни наркотику.
— Из тебя бы хороший воин вышел, — продолжал Стрелец. — Княжеский дружинник или наемник. Или разбойник на худой конец.
— Подчиняться не люблю, — ответил Виктор. — Наверное, в этом причина.
А-Ка все же отвлек его от тягостных мыслей и разговорил, за что Виктор был благодарен Стрельцу. Сейчас — тот редкий случай, когда говорить лучше, чем думать. И он говорил. Объяснял:
— Над дружинником стоят князь и воевода. Над наемником — наниматель. Над разбойником — главарь-атаман.
— Насчет воеводы, князя и нанимателя ты прав, конечно, но уж в атаманы-то мог бы и сам пробиться.
Виктор покачал головой:
— Разбойный люд — народец без будущего. Не княжьи люди, так зеленокожие или другие твари их рано или поздно, но отправят к праотцам. Да и душегубствовать не хочется. Не мое это. Хочу сам себе хозяином быть. Поэтому и торгую.
— Хозяином, оно, конечно, быть хорошо, — согласился Стрелец. — Но тяжко, когда впереди котловые мутанты, а позади долговая яма. По мне так лучше послужить за хорошую плату хорошему нанимателю. Вроде тебя, вон.
В словах А-Ка не было лести. Стрелец вообще не умел льстить. Он, как и Костоправ, говорил только то, что думал. Правда, в отличие от лекаря мог и промолчать, если нужно. Но вот врать и льстить не стал бы никогда и никому.
Виктор вздохнул:
— Тут ведь такое дело, А-Ка. Пока служишь хорошему нанимателю — все прекрасно, но рано или поздно любая служба заканчивается. А кушать хочется. А наемников вокруг много. Так что волей-неволей приходится порой служить и плохому хозяину. Разве не так?
На этот раз А-Ка не ответил.
— Уж лучше я как-нибудь покручусь между долговой ямой и мутантами, — закончил Виктор.
Глава 5
Южного Приуральска не было. Вернее, было лишь то, что от него осталось. А осталось от города немногое.
Что случилась беда, стало ясно, как только повозки вышли из леса на открытое пространство. Обоз остановился.
— Ёо-о-оперный бабай! — пророкотал басок Костоправа. Лекарь, как всегда, не стеснялся выражать свои чувства.
Впереди виднелись ров, окружавший небольшую возвышенность, на которой стоял Приуральск, оборонительный вал с частоколами и невысокая закопченная и обугленная бревенчатая стена: двойной сруб, засыпанный изнутри землей. В некоторых местах стена обвалилась и сползла вниз. Кое-где над ней, словно гнилые зубы во рту старухи, торчали полуразрушенные деревянные башни. Между двумя самыми мощными башнями располагались ворота. Одна воротная створка — перекошенная и обгоревшая едва держалась на петлях. Вторая лежала на черной земле.
За стеной и вовсе было сплошное пепелище. Практически все стоявшие на огороженной территории (селиться снаружи здесь ни у кого бы и мысли не возникло) постройки выгорели подчистую. В некоторых местах еще поднимались к небу слабые дымки. Перед крепостью, в заболоченном рву, на валах и частоколах, не тронутых огнем, валялись трупы. Много трупов. Растерзанные хищниками и падальщиками останки зеленокожих дикарей, которых сейчас распознать было проще не по цвету кожи, а по особенностям скелета, отличавшегося от человеческого.