Решив, что основная претензия к ней будет из-за того, что она вчера вошла не в тот класс, Тоня довольно спокойно пришла в кабинет инспектрисы.
- Алексеева, вы что себе всегда позволили? – спросила Дарья Кирилловна Тоню.
- А что такого? – начала возмущаться Тоня. Решив вынести из этой ситуации максимум пользы для себя, девушка сказала, не стесняясь классной дамы, - Вы, Дарья Кирилловна, чуть ли ни сношаетесь с учителем. Так я никогда это никому не скажу и сделаю вид, что никогда не видела, так же как, надеюсь, и вы закроете глаза на мою беременность, когда она станет видна. У каждого свои скелеты в шкафу. От освобождения от уроков гимнастики под предлогом, например, слабого здоровья, я бы тоже не отказалась.
- Да что вы себе позволяете? – возмутилась инспектриса, - Софья Ефимовна, это, однозначно, на отчисление уже тянет, даже если не обращать внимания на обстоятельство, которое мы с вами пока не видим. Вы вчера в поле зрения жандармерии по какому поводу попали?
- Без понятия, я просто сидела рядом со своим женихом, как вдруг пришли они, - сказала Тоня.
«Это на отчисление уже тянет», - вдруг уцепился разум Тони за эту фразу и девушка неожиданно для себя сказала, - Дарья Кирилловна, может, папа конвертик вам передаст? Мы с вами по-братски договоримся, вы меня не будете исключать.
- Все, довольно, идите с моих глаз, видеть вас не желаю, - сказала инспектриса, - Будете доучиваться там, куда вас возьмут и если возьмут.
«Отчисляют?» - подумала Тоня и неожиданно для себя сказала, - Дарья Кирилловна, вот что за несправедливость, почему вы можете себе разврат позволить, а я чем хуже?
- Вышла отсюда и чтобы я тебя больше никогда в своей жизни не видела, - отчетливо сказала инспектриса.
Поняв, что вряд ли она может сейчас исправить ситуацию, Тоня вышла в коридор.
- Софья Ефимовна, сейчас поговорим со Степаном Аристарховичем и скажем ему, что такое хамство я терпеть не планирую, - сквозь дверь услышала девушка реплику инспектрисы, - Пусть учится в другом месте, если ее возьмут куда-то.
«Отчисляют…» - заплакала Тоня и вышла на улицу.
Плохо разбирая дорогу, девушка шла в пирожковую. Поднявшись наверх в мезонин, Тоня увидела, как Евстигней пытается навести порядок после вчерашнего обыска.
- Меня из гимназии отчислили, - сказала Тоня.
- Надо было самой оттуда уходить, - вздохнул Евстигней, - А так понимаю, тебе обидно.
- Что с кружком? – спросила Тоня.
- Нет больше кружка… - ответил Евстигней, - Почти за год мы ничего не добились, кроме внимания жандармерии к себе. Полтора рубля пусть останутся нам в качестве утешения, одно радует – у нас ничего не нашли при обыске, иначе ареста избежать было бы невозможно. А так просто засветились в среде жандармов.
Посидев немного у Евстигнея, девушка нехотя пошла домой. Каждый шаг давался девушке с трудом. Неожиданно встретив на улице отца, Тоня на какое-то мгновение замерла на месте.
- Вот где ты, - сказал Степан Аристархович и взял за руку дочь. – Бессовестная! Пошли в гимназию, будешь там извиняться и сожалеть о своем поведении.
- Не простят, - ответила Тоня.
- Значит, все, что мне говорили – правда? – возмущенно спросил Степан Аристархович, - Это не преувеличение?
- Не знаю, что тебе там наговорили, но думаю, что правда, - ответила Тоня.
- Бессовестное создание! – воскликнул Степан Аристархович, - Совесть потеряла! Это ж надо было так сказать своим учителям! Они, в отличие от тебя, хотя бы гимназию окончили, а, может быть, и не только гимназию, может, и курсы.
Проходя мимо дома, мужчина сказал Тоне:
- Пошли домой.
- А в гимназию не пойдем? – даже слегка обрадованно спросила Тоня.
- Нет, в гимназию мы тоже пойдем, только попозже, - сказал Степан Аристархович, - Я обещал в гимназии, что выдеру тебя, как сидорову козу – я выполню свои слова.
«Пожалей будущую мать», - хотела сказать Тоня, но так и не решилась.
«Лучше буду делать вид, что не в положении», - подумала девушка, - «А то точно из города отправит, чтобы семью не позорила».
Сдержав свое обещание, Степан Аристархович сказал дочери:
- Пошли в гимназию.
- Не простят же, - вздохнула Тоня.
- Я кому сказал, пошли в гимназию, - повторил Степан Аристархович.
Вытерев слезы и покраснев как рак, Тоня пошла вслед за отцом.
- Я очень сожалею о своем поведении и о глупой шутке про беременность, - не сумев сдержать слез, сказала Тоня, - Если бы можно было все исправить, я бы не говорила так.
- Потрясающее поведение, без сомнения достойное гимназистки, - сказала Дарья Кирилловна.
- А вчерашний случай – это вообще недоразумение, я не знаю, как так вышло, что жандармерия пришла к нам с женихом, они, наверное, ошиблись адресом, - добавила Тоня, - Они ведь ничего противозаконного при обыске не нашли.
- Софья Ефимовна, закройте Алексееву в свободном классе, - сказала инспектриса.
Выйдя вместе с классной дамой, Тоня услышала фразу Дарьи Кирилловны:
- Как я могу ее оставить в гимназии до первого замечания, если последние случаи превосходят все возможные границы? Что это за шантаж, что за реплики про конвертик? Я не понимаю, как мог язык повернуться сказать подобное!
- Зачем идти куда-то далеко, пошли сюда, - сказала Софья Ефимовна Тоне, - Смысл тебя запирать, если все равно под отчисление пойдешь.
Ничего не ответив классной даме и решив промолчать, Тоня вдруг поняла, что она находится в классе, соседствующим с кабинетом Дарьи Кирилловны. Дождавшись того, что Софья Ефимовна закроет дверь на ключ, девушка подошла к стене и попыталась прислушаться.
- Я не знаю, беременна она или нет, и это меня не интересует, - откуда-то далеко доносился голос инспектрисы, - Я возмущена тем, что Антонина так ведет себя!
Не разобрав несколько следующих предложений, Тоня услышала, как хлопнула дверь, и, поняв, что отец вышел из кабинета, вскоре девушка услышала продолжение разговора:
- Софья Ефимовна, Алексеева с отцом будут молчать, в том, что вы не будете сплетничать, я тоже не сомневаюсь. Наверное, нужно давать людям второй шанс, пусть Алексеева попробует им воспользоваться.
«Второй шанс?» - подумала Тоня, - «Неужели обойдется?»
Вечером дверь класса, в котором скучала Тоня, отворилась. Увидев инспектрису, девушка покраснела.
- Еще одна живая душа узнает о том, что ты увидела – вылетишь из гимназии в этот же день, - сказала женщина, - На неделю исключаю из гимназии. И платья можешь уже сейчас начинать носить более свободные.
Придя домой, Тоня услышала, что ее зовут к себе родители.
- Я удивлен, Тоня, насколько ты везучая, - сказал Степан Аристархович, - Даже не надеялся, что тебя оставят на учебе.
- И я не надеялась, - ответила Тоня, - Папа, все, с кружками я завязала, больше меня там не увидят. Евстигней тоже завязал. Может быть, все-таки, свадьбе быть? Летом, после экзаменов.
- Посмотрим, Тоня, видно будет, - сказал Степан Аристархович, - Надеюсь, хотя бы сейчас ты поймешь, что нельзя так себя вести.
- Я поняла, папа, поняла, - вздохнула Тоня.
========== Часть 21 ==========
На следующее утро Тоня проснулась, как обычно, рано. С некоторой растерянностью посмотрев по сторонам, девушка подумала:
«Что на меня вчера нашло? Это только надо было придумать, такую глупость вчера сказать. Особенно про конвертик. Хотя, надо признать, Дарья меня из-за этого шантажа и оставила в гимназии, другой причины придумать не могу… Чем бы теперь заняться эту неделю, чтобы и родителям глаза не мозолить, и слишком скучно не было?»
Неспешно позавтракав, Тоня решила сшить себе новое платье, более свободное.
«Пусть незаметно привыкают к тому, что я слегка другой крой начала носить, может, и не привлеку к себе лишнего внимания», - подумала Тоня.