Больше всего Тоню огорчало то, что теперь она должна была максимально прилично вести себя, не позволяя никаких глупостей, чтобы не спровоцировать новый виток скандала.
«И в кофейню уже не пойдешь, и в театр подумаешь, идти или нет», - думала Тоня и либо брала в руки книгу, либо шла к своему жениху.
Каждый раз приходя в мезонин, Тоня видела, как Евстигней что-то делает, однако, всякий раз прячет от нее что-то.
- Евстигней, ты что делаешь? – однажды, не выдержав, спросила Тоня молодого человека.
- Я бы сказал, Тоня, да соучастницей в случае чего пойдешь, - ответил молодой человек.
- Будь что будет, - вздохнула Тоня, - Ты же мой будущий муж, я должна знать всю правду.
- Замуж выходить за меня потом не захочешь, - сказал Евстигней.
- Захочу, - ответила Тоня, - Говори, чем занимаешься.
- Понимаешь, Тоня… - начал Евстигней, - Агитация бесполезна. Но кроме агитации есть еще и другие методы. Помнишь, Каракозов в царя стрелял. Лет шесть назад Нечаев «Народную расправу» создал, хотя того студента, без сомнения, жалко, убили его зря. Так, может, и нам нужно не агитировать, а делом заниматься, ты же видела, что наша агитация была бесполезна.
Тоня, не зная, что ответить, задумалась. С одной стороны, девушка была в ужасе от того, что предлагает Евстигней. С другой стороны, Тоня одно время сочувствовала поступку Каракозова и, как минимум, не осуждала его.
- Жалко парня, молодой был… - однажды сказала при родителях Тоня, когда девочке было лет десять и разговор случайно зашел на эту тему.
- Ты что, Тоня, - удивился Степан Аристархович, - Он же преступник!
- Ну всегда же так говорят, когда кто-то не старым умирает, - в свою очередь удивилась Тоня.
- Это не тот случай, - сказал мужчина и разговор как-то сам по себе сошел на нет.
«А больше мама с папой ничего подобного и не обсуждали, видать, им неинтересно было», - подумала Тоня, вернувшись в реальность из воспоминаний.
- И что же ты запланировал? – спросила девушка.
- Надо устроить покушение на одного из крупных чиновников, - ответил Евстигней, - Насмерть не надо, человека жалко, а вот напугать стоит.
- Может, не надо? – спросила Тоня, - Может, ты не прав?
- Отговаривать решила? – удивился Евстигней.
- Я не знаю, прав ты или не прав, но прошу тебя не делать глупостей, - сказала Тоня, - Посмотри на меня в гимназии и не повторяй моих ошибок.
- Я, Тоня, глупостями не страдаю, - ответил Евстигней, - Я же не тот поляк, который во Франции в царя стрелял. А вот выстрелить в кого-нибудь рангом пониже надо.
- А что ты от меня прячешь все время? – спросила Тоня.
- Порох пытаюсь изготовить, - ответил Евстигней, - А тебе этим заниматься нельзя, ты в положении.
Полностью растерявшись, Тоня не знала, что ответить.
- Поди и замуж передумала за меня выходить? – спросил Евстигней девушку, - Свадьба, если что, уже скоро.
- Не передумала, - ответила Тоня, - Я тебя люблю.
Прошло еще несколько дней. Тоня, как обычно, была в гимназии. Вдруг в кабинет посреди урока пришла Дарья Кирилловна.
- Алексеева здесь? – спросила женщина.
- Да, - ответила Тоня и встала.
- Собирайте вещи и пойдемте со мной, - ответила инспектриса.
Гадая о том, что произошло, Тоня вышла в коридор и пошла за Дарьей Кирилловной. Увидев в конце коридора жандармов, девушке стало плохо, закружилась голова. Не желая упасть, Тоня взялась рукой за стену и остановилась.
- И в чем же дело? – спросила инспектриса, - Совесть у вас нечиста, раз, только увидев людей в форме, так реагируете?
Не желая грубить, Тоня промолчала.
- Пойдемте, барышня, с нами, - сказал жандарм и девушка подчинилась этому требованию.
В жандармерии Тоня довольно спокойно ответила на вопросы о себе:
- Алексеева Антонина Степановна, гимназистка.
- Не отчислили тебя за зимний случай, - ухмыльнулся жандарм, - До сих пор учишься, только гимназию позоришь.
- Зимой я не делала ничего предосудительного, равно как и летом, - сказала Тоня.
- Забрали твоего жениха, - продолжил жандарм, - Так что можешь признаваться во всем, за чистосердечное признание и раскаяние меньший срок дадут.
- Я не понимаю, в чем дело, - ответила Тоня, - Я ничего не видела!
«Чуть было ни сказала, что никакого пороха не видела», - подумала девушка.
- Порох твой жених делала в мезонине, ты в мезонин ходила, - сказал жандарм, - Признавайся уже.
- Я ничего предосудительного не делала, - упрямо твердила Тоня.
После нескольких часов допроса, жандарм сказал:
- Ладно, предположим, что ты ничего не делала. Так что посиди, пусть родители тебя забирают.
Сначала девушка испугалась от этой фразы, а потом подумала:
«Я беременна, папа меня пороть не будет, все обойдется».
Через некоторое время в жандармерию пришел Миша.
- Забирайте свою дочь, - сказал жандарм, не обращая внимания на то, что молодой человек ни при каком раскладе не мог быть отцом Тони – уж слишком молодо выглядел, - Я бы на вашем месте ей так ижицу прописал, чтобы долго помнила.
- Обязательно, - ответил Миша, - Можете не сомневаться.
Выйдя на улицу вместе с братом, Тоня долго шла молча.
- А вот крапивой тебя хлестануть могу, - сказал Миша и легонько ударил сестру, - Помнишь, как тогда, в первом классе.
- Все я помню… Почему папа за мной не пришел? – спросила Тоня брата.
- Папа сказал, что из жандармерии тебя выручать не намерен, с Дарьей тоже беседовать не будет, если она его вызовет, - ответил Миша, - Зря ты во все это вляпалась, Тоня, ой, как зря.
- Миша, ну хоть ты поверь мне, я ни в чем не виновата, - сказала Тоня, - Я ничего не знала!
- Знала все ты, Тоня, иначе бы позавчера меня не спрашивала, порох для охоты сами изготавливают или где-то покупают, - сказал Миша и еще раз легонько шлепнул крапивой сестру.
- Выбрось ее уже, Миша, не смешно, - ответила Тоня, - Мне с папой еще сегодня разговаривать.
- Да не будет он с тобой разговаривать, Тоня, не будет, - сказал Миша, - Могу с тобой даже поспорить.
- Нет желания, - ответила Тоня.
И действительно, слова Миши оказались правдой. Вечером Степан Аристархович сказал дочери:
- В общем, Тоня, никакой свадьбы не будет. Твоего Евстигнея месяца на три минимум в тюрьму посадят. Его версия о том, что изготавливал порох по глупости, может быть, и пройдет, не будут развивать мысль, что он преследовал цель, угрожавшую государственной безопасности. А ты оканчиваешь гимназию и сразу же едешь в деревню, рожаешь там, а потом мы с мамой будто случайно найдем в поле ребенка, выброшенного какой-то матерью-кукушкой. Все поняла?
- Нет, я выйду замуж за Евстигнея, - упрямо сказала Тоня.
- Выдрать бы тебя, Тоня, за все: за жандармерию, за непослушание, да жалко будущую мать, - ответил Степан Аристархович, - Иди к себе в комнату. Если классная дама либо инспектриса скажут, чтобы я пришел в гимназию, отдашь им эту записку.
Взяв записку, Тоня пришла в свою комнату. Раскрыв сложенный лист бумаги, девушка прочитала короткие строки:
«О поведении своей дочери мне все известно, приходить в гимназию для разговора считаю нецелесообразным. Антонину наказывайте, как считаете нужным и если считаете нужным, мне безразлично».
Вздохнув, девушка убрала листок в одну из тетрадей.
«Завтра точно из гимназии отчислят», - подумала Тоня.
========== Часть 25 ==========
На следующее утро Тоня за завтраком сказала Степану Аристарховичу:
- Папа, прости меня за вчерашнее.