А Татьяна Дмитриевна между тем произнесла, стягивая с рук длинные перчатки:
— Я тоже рада, что мы наконец-то добрались! Путешествие оказалось весьма утомительным. Но, разумеется, я не могла пренебречь твоей, сын мой, настоятельной просьбой прибыть в Живогорск. — И она улыбнулась Ивану — несколько принужденно, как тому показалось.
— Благодарю вас, маменька, что вы так быстро на мою просьбу откликнулись, — выговорил Иван внезапно осипшим голосом и попытался откашляться: ему в горло будто сухих опилок насыпали; не отрываясь, он глядел на спутницу своей матери.
Татьяна Дмитриевна его взгляд перехватила и снова улыбнулась, на сей раз — насмешливо.
— Вижу, — сказала она, — ты узнал Агриппину Ивановну. Но, должно быть, ты, как все в Живогорске, поверил россказням о её кончине — оттого и удивлён теперь.
— Россказням? — переспросил Иван, невольно возвышая голос; даже его хрипота вдруг прошла сама собой. — Как по мне, известиям о кончине этой особы следует дать совершенно иное наименование: злонамеренная мистификация. Вряд ли я ошибусь, если предположу, что ваша теперешняя спутница, Агриппина Ивановна Федотова, умышленно ввела в заблуждение семейство своей дочери Аглаи, когда убедила какую-то свою приятельницу отправить в Живогорск сообщение о её, Агриппины Федотовой, смерти. Очевидно, у Агриппины Ивановны были резоны поступить так.
По мере того, как он говорил, изящно очерченные брови его матери поднимались всё выше и выше. И когда Иван, наконец, умолк, Татьяна Дмитриевна, не скрывая изумления, произнесла:
— А до меня, представь, доходили из Живогорска слухи, что ты, сын мой, совсем умом не блещешь! Счастлива обнаружить, что это было неправдой! Или, быть может, ты умышленно изображал недалёкого умом недоросля? Может, и у тебя имелись для этого какие-то резоны?
— Можете считать, маменька, — проговорил Иван Алтынов, — что вам тоже преподносили под видом правды нелепые россказни.
Тут Валерьян у него за спиной нарочито громко закашлялся, и до Ивана дошло: надо бы сбавить обороты! Он явно взял недопустимый тон в разговоре с матерью, которая всё-таки на его телеграмму отозвалась: подхватилась и прикатила в Живогорск, пусть и в сопровождении мнимоумершей Зининой бабки. Да и официанты, сновавшие по залу, уже начали бросать на Ивана недоуменные взгляды.
— Однако, — произнес Иван уже с иным выражением, — это всё — мелочи. А нам с вами, маменька, следовало бы переговорить по существу дела.
— Да, несомненно! — Татьяна Дмитриевна с заметным облегчением выдохнула. — Наверняка здесь найдётся свободная комната, где ты сможешь обо всех здешних неурядицах мне поведать.
Но — ничего поведать своей матери Иван Алтынов не успел. Ибо в этот самый момент от дверей зала для приёмов донесся потрясенный женский возглас. И купеческий сын, поглядев в ту сторону, понял: сюда явились две новые посетительницы.
2
— Да неужто это и вправду ты, баушка? — воскликнула Зина Тихомирова, делая несколько шагов вперёд; на лице поповской дочки читалась изумленная радость.
Однако потрясённый возглас, услышанный Иваном, издала вовсе не она. Возле самого порога, держась рукой за сердце, застыла в неподвижности другая женщина: красивая брюнетка лет тридцати пяти, черноглазая, с молочно-белой кожей и тонкой, как у юной девушки, талией. Вид у женщины был довольно-таки утомленный: под глазами залегли тени, и лицо слегка осунулось. Ясно было: попадья только-только вернулась домой с богомолья. А дома её ждала новость, что её мужа чуть было не прикончил колдовской реквизит её матери. Наверняка Аглая Тихомирова лишь потому решила отозваться на отправленное Иваном приглашение, что её уговорила Зина.
Впрочем, и сейчас попадья была чудо, как хорошо. Одно только её красоту портило: выражение ужаса, застывшее в её больших, цвета спелых маслин, глазах.
— Так значит, — выговорила Зинина мать полушепотом, не отводя глаз от Агриппины Федотовой, — ты своё обещание сдержала: явилась с того света по наши души! И что теперь: ты изведешь и меня, и мужа моего Александра — за то, что мы покусились на твоё имущество? Так муж мой и сейчас не может даже с постели подняться — после того, как на него рухнул твой ведьмовской сундук! И мне пришлось бросить его на сиделку, чтобы сюда прийти. — И красавица-попадья не упустила возможности бросить укоризненный взгляд ещё и на Ивана.
Агриппина же при этой тираде своей дочери не произнесла ни слова. Но на губах её заиграла усмешка — довольно-таки ядовитая, но вместе с тем и завораживающая. Так что Иван Алтынов будто воочию увидел, какой была эта женщина лет этак двадцать тому назад. Пожалуй что, красотой она ничуть не уступила бы тогда своей дочери Аглае. Да и сходство между этими тремя — бабушкой, дочерью и внучкой — показалось Ивану поразительным.
— Да что вы, маменька! — Зина даже руками всплеснула, повернувшись к своей матери. — Неужто не видно: баушка никакая не покойница — она жива-здорова! Разве ж вы этому не рады?
Иван подумал мимолетно: благодаря событиям прошлой ночи его Зина уж точно способна была отличить живого человека от умертвия! А вслух произнес:
— Зинаида Александровна права: извещение о кончине мещанки Федотовой была отправлено в Живогорск по недоразумению. Она вполне себе жива!
Но Аглая Тихомирова словно бы не услышала ни этих слов Ивана, ни того, что перед тем говорила её дочь. Будто завороженная, она глядела на Агриппину — и беззвучно шевелила при этом губами. Наверняка — читала охранительную молитву.
И тут Агриппина Ивановна наконец-то заговорила.
— Вот уж не ожидала я, что моё возвращение произведет этакий фурор! — Голос её звучал мягко и как-то по-особенному гладко — не как у мещанки, а как у особы, получившей вполне приличное образование; да и словечку "фурор" явно не входило в обычный лексикон представителей мещанского сословия. — Но ты, внучка, конечно же, права! И вы, господин Алтынов, тоже не ошибаетесь. — Она с прежней усмешкой бросила взгляд на Ивана. — К выходцам с того света я отнюдь не отношусь. Хотя и ощущаю: эти самые выходцы тут неподалёку бродили в большом числе, и совсем недавно. Надеюсь, что теперь они упокоились с миром.
При этих её словах Иван едва сдержал изумленный вздох. Никто из обитателей уездного Живогорска — за исключением тех, кому прошлой ночью довелось посетить Духовской погост — представления не имел о том, кто тут недавно бродил. А эта пожилая женщина будто нюхом учуяла что-то. Хотя — кто знает: может, и вправду учуяла? Не зря же все родственники дружно величали её ведуньей: и её внучка Зина, и её дочь Аглая, и её зять — протоиерей Александр Тихомиров.
Иван услышал, как Валерьян тихо ахнул у него за спиной. А изящные брови Татьяны Алтыновой взметнулись ещё выше, когда она глянула на свою горничную — которая, как видно, не известила хозяйку загодя об этом своём прозрении. Или — Татьяна Дмитриевна была очень уж хорошей актрисой. А черноглазая попадья Аглая уже набрала в грудь воздуху, явно намереваясь вопросить свою мать: что такое та несёт? Однако задать своего вопроса не успела. Поскольку из-за за спины у Аглаи Тихомировой вдруг донесся хорошо знакомый Ивану мужской голос:
— Не могли бы вы чуть посторониться, сударыня? Нам надобно пройти.
Тут только Зинина мать словно бы очнулась и отступила в сторону от порога зала. А внутрь, катя перед собой кресло на колесиках, вошёл Лукьян Андреевич Сивцов. Сбоку это кресло без особой необходимости поддерживал доктор Сергей Сергеевич Краснов — которого, впрочем, Иван тоже сюда пригласил. Должно быть, именно уездный эскулап и одолжил алтыновскому приказчику данный предмет мебели: купеческий сын нен помнил, чтобы у них дома имелось нечто подобное.
В кресле этом — величественная, как жена фараона — восседала тётка Ивана Алтынова, Софья Кузьминична. Правая её рука покоилась на белоснежной полотняной повязке; но, пожалуй, только это — да ещё диковинный способ передвижения — и напоминало теперь о пренеприятном ночном происшествии. Прическа Софьи Алтыновой выглядела так, словно она только что посетила куафера. Лицо её было подкрашено столь искусно, что грим почти что невозможно было заметить. А платье Софьи Кузьминичны явно входило в число тех баснословно дорогих туалетов, которые она привезла из-за границы. С надменной приветливостью она оглядела всех присутствующих, прежде чем остановила взгляд на своей невестке — Татьяне Алтыновой.