VII. Наследник из Калькутты
Меня разбудил полуденный выстрел. В келье было темно. Я зажег ночник и огляделся, потирая глаза: в памяти незамедлительно ожили события и переживания прошлой ночи, но память отказывалась сообщить мне о том, как я добрался до кельи. И все же, после возвращения в ризницу, мне, по-видимому, хватило сил переодеться, или – забрать цивильную одежду с собой, потому что она хаотично валялась тут же, на полу.
Часы в кают-компании пробили двенадцать ударов, и до меня донесся звук работающего телевизора. Казематы снова наполнял запах ладана и аромат чего-то съестного и аппетитного. И мой желудок тотчас же сообщил мне о том, насколько я голоден. Одеваясь, я терзался вопросом: «рассказывать старику о произошедшем со мной ночью или нет?», и поймал себя на слове «старик». Выглядел и держался Харон для своих лет – хоть я еще и не знал их полного числа – весьма неплохо. И назвав его стариком, я не желал оскорбить его почтенный возраст. Так обычно говорят сыновья о своих отцах «мой Старик». Я не был Харону сыном, а он – мне отцом, но такое обращение к нему, пусть и мысленное, мне понравилось.
Я вышел в кают-компанию. По телевизору шел отечественный фильм.
– Доброе утро! – поприветствовал меня наставник. Он сидел на стуле, повернувшись к телевизору и попыхивал трубкой.
– Доброе! – согласился я, не будучи уверенным, что оно на самом деле доброе.
– Завтрак на кухне, – сказал Харон. – Все горячее.
Сперва я заглянул в душевую, чтобы умыться, и посмотрел на свое отражение в зеркале: впавшие глаза с темными кругами и осунувшееся лицо. Потрогав щетину на щеках и подбородке, я махнул рукой: «не сегодня!». Давеча, знакомя меня с удобствами, Харон показал и мои туалетные принадлежности, доставленные со всеми полагавшимися мне вещами, но бриться сейчас у меня не было ни сил, ни желания. Умывшись, я навестил кухню и вернулся в кают-компанию с запоздалым завтраком английских джентльменов: овсяная каша, вареное яйцо в подставке, тосты с маслом и апельсиновый сок.
– Вот оно, наше единственное окно в мир, – указывая на телевизор, вздохнул Старик.
На экране мужчина в летах, бурно жестикулируя, разговаривал по телефону:
«А кто не пьет?! Назови! Нет, я жду!! Достаточно. Вы мне плюнули в душу!…»
– Хотел спросить, – приступив к завтраку, сказал я, – а… амнистия нам не полагается?
– Амнистия?! – Харон вскинул брови и чуть не выронил трубку изо рта. – Друг мой, здесь я пережил смерть Сталина, круглые годовщины победы в Великой Отечественной, смерть Брежнева и много чего еще, но меня, как видишь, амнистии не коснулись. Да и как ты себе это представляешь? Случается, конечно, что убиенных реабилитируют, но ведь никто из них не воскресал…
Харон перевел взгляд на икону, перекрестился и едва слышно промолвил:
– Прости, Господи! – и вернувшись ко мне взглядом, продолжил уже в голос: – А мы с тобой расстреляны, как-никак. Нет, Парень, амнистия – это не про нас, увы.
Поднявшись со стула, Харон убавил громкость телевизора и подошел к одному из книжных шкафов. Перебрав корешки книг на нескольких полках, он достал увесистый том, вернулся за стол и положил книгу передо мной.
– Почитай на досуге, – порекомендовал он, – очень увлекательная история.
Слово «наследник» в названии книги вызвало мой живой интерес. А изображение на обложке обещало приключение в духе Стивенсона.
– Спасибо, – поблагодарил я, и поинтересовался: – А почему именно эта книга?
– Видишь ли, этот роман был написан через несколько лет после завершения войны… И написан он был в сталинском лагере. Война хоть и закончилась, но времена то были жестокие. Я и сам угодил в ту же мясорубку. Вот только мне, так сказать, повезло, а автору романа – нет. Хотя впоследствии судьба ему благоволила, и во многом благодаря написанному им роману. В лагерях, как ты понимаешь, приходилось несладко. Многие заключенные гибли. Кто-то – накладывал на себя руки. Но автор не сдался. Он нашел свой смысл и выжил. Подробнее ты сам почитаешь, в конце книги об этом говорится. Так что, даже сама история написания этого романа – увлекательное приключение.
– Спасибо, – повторил я. – Обязательно прочитаю.
– Глядишь, – улыбнувшись, продолжал наставник, – может и о нас кто-нибудь напишет.
– Если и напишет, – вздохнул я. – кто ж в такое поверит?
– Ну, – Харон пожал плечами, – поверят или нет, время все расставит на свои места. К слову о приключениях…
Он подождал пока я допью сок, заканчивая завтрак, и спросил: