После долгого и безрезультатного обстрела "Новика" Камимура попытался обнаружить до сих пор не идентифицированные русские транспорты силами трех отрядов бронепалубных крейсеров. Но те раз за разом натыкались на яростно дымящую и меняющую курс подобно змее колонну русских больших кораблей с маячащими позади истребителями, или на четыре крейсера "шеститысячника". Бой с ними для любого японского отряда крейсеров был просто неумной формой самоубийства. Тогда Того приказал Камимуре пройти под хвостом русской эскадры обойдя ее с веста. Попытка была жестко пресечена поворотом пяти русских броненосных крейсеров, за которыми маячили "пересветы". Они выдвинулись поперек курса второй боевой эскадры японцев, и угрозой кроссинга вынудили Камимуру вернуться к главным силам. И в этот момент Руднев допустил первую из столь многочисленных в этой битве адмиральских ошибок[2].
Он неправильно оценил скорость приближения отряда Того, во главе которого шли два лучших на тот момент броненосца мира[3] "Микаса" и "Сикисима". Руднев отвернул на север последовательно, потому, что так было быстрее и проще догнать броненосцы Чухнина и занять свое место в строю. Когда с шедшего концевым "Витязя" запросили разрешения на открытие огня, так как дистанция до "Микасы" сократилась до пятидесяти кабельтов, это стало для Руднева неприятным сюрпризом. Он в этот момент смотрел в подзорную трубу на снова поворачивающие вслед за ним крейсера Камимуры, которые и считал "своим" противником.
Перенеся взгляд на броненосцы Того, он встал перед весьма непростым выбором. С одной стороны пока Камимура занимается перестроением в общий кильватер и разворачивается, следовательно отстанет еще больше. Двигаться за ним, значит оторваться от своих броненосцев. С другой стороны — Того шел прямо на его отряд кильватерной колонной. И следующие десять минут все его крейсера могли вести огонь по головным японцам полными бортовыми залпами, получая в ответ только подарки с носа головных японцев.[4]
Конечно, потом на отходе ситуация изменится на прямо противоположную. И через четверть часа уже полные бортовые залпы броненосцев Того будут приходить почти строго в корму его крейсеров, а те смогут отвечать только кормовыми орудиями. Но к тому моменту дистанция должна вырасти до более чем пятидесяти кабельтов, а русские будут вести огонь бортом с тридцати. Петрович, которому еще ни разу не приводилось вести маневренный линейный бой, Кадзима на "Варяге" не в счет, решил рискнуть. Ведь если удастся сразу подбить "Микасу", стреножить его, убавить прыти, то никуда японцы до прихода Макарова уже не денутся! Соблазн был слишком велик, чтобы от него отказаться. Да и кодовая телеграмма от Степана Осиповича обнадеживала. По расчетам его штаба между "Потемкиным" и "Громобоем" сейчас было уже миль 70 — 80, не больше…
Первые пять минут после пристрелки русские артиллеристы повеселились на славу. По "Микасе" вели огонь крейсера Руднева, а по "Сикисиме", хоть и с почти предельной дистанции, били три замешкавшихся с поворотом броненосца Небогатова. Под градом русских снарядов на головных японцах начали разгораться пожары, на "Микасе" явственно была видима развороченная кормовая труба и снесенный начисто формарс. От удара гулко, подобно колоколу в храме Будды, загудела носовая башня главного калибра, но английская броня выдержала. Чего не скажешь о различных приборах, в результате с точностью определения дистанции стрельбы у орудий этой башни возникли определенные проблемы. "Сикисима" после очередного попадания зарыскал на курсе.
На мостике "Микасы" Того, после доклада сигнальщика о неустойчивом курсе второго броненосца, приказал поднять сигнал "Доложить о повреждениях". Через пару минут на мачте мателота взвился флажный сигнал "Готовы продолжать бой до победы". При этом, на грот мачте вновь поднялся сигнал, которым сам Того в начале сражения пытался ободрить команды вверенных ему кораблей. "Судьба империи зависит от исхода этого этого сражения". Некоторые флаги были явно запятнаны кровью и обгорели, похоже очередной русский снаряд поразил сигнальщиков в момент набора сигнала. С неуловимой задержкой поднятые "Сикисимой" флаги отрепертовали и остальные корабли броненосных отрядов. На втором в японской колонне броненосце сейчас боевая рубка напоминала поставленную на огонь кастрюлю с рисом. Охваченная со всех сторон огнем пожара и наполненная дымом, она была весьма "жарким местечком". Ни вести наблюдение за противником, ни просто держать броненосец на курсе, когда не видно куда именно валится нос вправо или влево, было практически невозможно.