Потом он навел некоторые справки. И начал потихоньку действовать.
А в его понимании это означало - собирать компромат.
На кого? - спросит заинтригованный читатель.
На Карпушу Уэлдона, - отвечу я.
На кого же еще?
Ведь компромат, кропотливо собранный коллегами Евгения Ивановича Редкого на наглую шишку Берсуковского, так и не был пущен в ход. Напротив, он поступил в распоряжение самого Берсуковского. Впрочем, Редкий, уже и сам не знающий, господин он или товарищ, в свое время точно так же поступил с материалами на Франциско Альфонсовича Саня, который теперь стал уважаемым человеком, ходил в галстуке и прошел двухдневные курсы генеральных менеджеров.
Так что - без обид.
С этого момента направление интересов Карпуша несколько изменилось. Проект "Диснейленда", как и прочие сугубо промышленно-торговые манипуляции, был неожиданно заторможен. Главный упор теперь делался на разнообразные развлекательные мероприятия, и тут главным помощником выступала именно Ирина, которая успела уже обзавестись достаточно широким кругом знакомых в шоу-бизнесе и вокруг него.
С другого фланга внедрение в мир средств массовой коммуникации и концертную сферу проходило при активной поддержке Берсуковского. Старый стреляный ворон давно уже понял, что Карпуша копает в нужном месте. И Берсуковский выделял деньги на организационные расходы не скупясь - все равно это были копейки в сравнении с его капиталами, а кроме того, уже в самом скором будущем эти вложения обещали дать прибыль - причем даже не в форме денег, а лучше.
Менеджеры в подразделениях корпорации "Выбери меня" недоумевали: что творится с фирмой?! Все чаще огромные суммы уходили на оплату детских телевизионных шоу, причем внимательные телеобозреватели вскоре заметили (про себя, конечно), что во всех этих увеселениях непременно участвует рыженькая красивая девчонка с большими шоколадными глазами и не по возрасту длинными голенастыми ножками.
Карпуша ничего ещё не знал о любви и мучился таинственным желанием. В частности, ему страстно хотелось во что бы то ни стало поразить Элину, дать ей нечто большее, чем она и без того уже имела, будучи дочерью своего непатриотически умного отца.
Прошло несколько месяцев с момента похищения Карпуши и его водворения в Москву, и трое старых знакомых снова решили попариться в русской баньке.
Первый, старый и тяжело больной, сопя, переваливался на лавке, подставляя банщику различные участки туловища и ног. Березовый веник ходил по большому ослабевшему телу легонько, еле касаясь, а банщик поминутно поглядывал на установленный на запястье клиента миниатюрный измеритель кровяного давления, японского производства. Важно было не допустить повышения более, чем на десять единиц. Пожилой дядька, покряхтывающий на лавке, в прежние бесшабашные времена непременно заорал бы на банщика и потребовал бы парить по-настоящему, с крепким массажем и так далее. Но во-первых, Первый понимал, что здоровье у него уже не то, а во-вторых, банщик был абсолютно глухой, специально подобранный для таких особых банных переговоров.
На сей раз в парилке окончательно обсуждался вопрос министра Э-Ю-Я и Берсуковского. Теперь предстояло раз и навсегда расставить акценты в этом деле. Три месяца назад Первый сделал хитрый ход, предоставив всем возможность высказаться, а затем вынеся решение об отсрочке. На самом-то деле Первый надеялся вообще к этому вопросу не возвращаться - и без того дел полно, да и лечиться нужно.
Но на днях ему сообщили, что министр Э-Ю-Я оказался замешан в одной некрасивой истории. Дело получило громкую огласку, а самое неприятное, что в Америке и Европе сразу зашумели. Суть, как доложили Первому, заключалась вот в чем. То, что берут все и всегда, дело ясное. Но всегда необходимо понимать, в каком коллективе работаешь, и не особо выбиваться из рамок приличий. А министр Э-Ю-Я по сути дела, пошел на двойной обгон - он решил резко снизить свою личную таксу за устройство дел. Получалось, что государственный чиновник, который должен радеть в принципе о благосостоянии государства и чиновничества, поступил подло - отвлек на себя огромные потоки денег и полномочий, за счет значительного снижения ставки взятки. При этом государственные ресурсы уходили за гораздо более низкую цену, а огромные массы высшего и среднего чиновничества лишались весьма ощутимой части доходов.
Вообще говоря, Первый считал само понятие таксы за устройство дела фраерским. Нерыночный он был человек, старой закваски, хоть ты тресни. У него была широкая душа, и проворачивать дела за какие-то вшивые деньги ему претило. Он и за бесплатно мог сделать что хошь, если только его душенька пожелает. Отдать что-нибудь. Или забрать.
Но служащим среднего звена необходимо считаться с коллективом. А коллектив не потерпит, если кто-то нарушает правила. И тогда возможно массовое недовольство, переходящее в бунт и парад суверенитетов.
Поэтому Первый мгновенно принял решение. Нарушителя необходимо сразу же снять с поста, что приятно удивит и успокоит взволнованную общественность.
Но это только первый шаг. Необходимо было решить, что делать дальше. Ведь свято место пустовать не должно. А с другой стороны, нельзя позволить коллективу слишком много о себе воображать. Дескать, достаточно просто пожаловаться барину, как виновного уже тащат на конюшню пороть.
Затем-то и собрались в баньке трое.
Второй, тараканистый и кареглазый, нервно бегал глазами. Больше всего он боялся, что в результате скандала пострадает именно он, в свое время порекомендовавший Э-Ю-Я на должность министра.
- Так что же нам, понимаешь, делать с Берсуковским, все не пойму? вдруг сказал Первый. - Вот, Э-Ю-Я вроде снимаем, и за дело снимаем...
Второй встрепенулся и покрылся гусиной кожей.
- Ведь они друг с дружкой вроде не ладили? - продолжил Первый, всем телом виляя за нежным веником банщинка.
- Точно, точно, но ведь они... - Второй мучительно подыскивал необходимое слово. - Они ведь не взаимозаменяемы!
Это он сказал, между прочим, правильно, но ошибочно. Правильно в общем смысле, поскольку никто не может никого заменить, и уж тем более Берсуковский - Э-Ю-Я, но ошибочно по двум другим причинам. Во-первых, он применил сложное слово, которого Первый мог и не понять, а от этого разозлиться, а во-вторых, он сразу выдал свои собственные опасения - что на место Э-Ю-Я можно В ПРИНЦИПЕ поставить и Берсуковского...
Но ведь отвечать было вообще непросто! Не скажешь ведь, что они одного поля ягоды? Это, конечно, будет понятно, но тогда у Первого возникнет резонный вопрос - а какого черта ты советовал мне полюбить двух таких козлов, которые по сути дела одинаковы?
- А мне Э-Ю-Я заменять и не нужно! - лукаво заметил Первый. - Мне, понимаешь, приличного человека нужно подобрать на должность, вот и все дела. Ты ведь Берсуковского мне предлагал как-то раз, помнишь? Говорил, дескать, он мужик толковый... Верно?
- Верно... - протянул Второй, лихорадочно соображая, в какую сторону лучше увиливать.
- Берсуковского заваливать пора, - коротко вставил Третий с наколками, угрюмо усмехаясь. Он парил в тазике ноги и попивал чифир из своей особой памятной кружечки с облупившейся эмалью.
- Ты это, понимаешь, брось! - шутливо погрозил ему пальцем Первый. Заваливай своих бычков, а моих людишек - ни-ни! Если что, я им самолично всыплю по первое число, вот... Короче, во имя этого самого, так сказать, гражданского согласия, предлагаю министерство упразднить. Чтоб дурной пример не был заразителен...
- Гениально! - воскликнул Второй, от души надеясь, что сугубо положительный смысл этого слова понятен Первому.
- Конкретно, - кивнул Третий в наколках, неопределенно кривя блестящий металлом рот.
Казалось, все трое были удовлетворены донельзя. Но Первый ещё далеко не все высказал.
- Вместо этого организуем сборный комитет, который будет курировать ВСЕ вопросы, которыми сейчас ТЫ занимаешься! - Первый пристально посмотрел на Второго. - И назначим Берсуковского начальником комитета!