Я могу об этом только догадываться, поскольку была слишком занята обувью, но от мистера Чудовища любопытный взгляд охранника не укрылся.
Получается, Чудовище не любит делиться игрушками? Ну не приревновал же он в самом деле?
Грант по-прежнему смотрит в боковое окно, не удосуживаясь даже взглянуть на меня, когда начинает говорить:
— Если я увижу, как ты улыбаешься моему обслуживающему персоналу, то и обслуживать будешь только их. Это понятно, Жаклин?
Прочищаю горло.
— Мои действия прописаны в контракте, сэр. Вы не имеете право отдавать меня, просить меня спать с кем-то, кроме вас, и…
— И не приглашать зрителей, пока я тебя трахаю, знаю, — заканчивает он за меня.
Итак, контракт он читал и очень вдумчиво.
От мысли, что весь этот месяц он вынашивал свой план, коварно расставляя свои сети, готовясь к тому, о чем я не имею ни малейшего понятия, становится не по себе.
Боже, во что я на этот раз влипла?
— Но не надо мне рассказывать сказки, что ни один из клиентов никогда не уламывал тебя на оргию с их участием, — продолжает Грант. — Групповой секс ведь включен в тот тариф, который я уже оплатил, и там достаточно лазеек, чтобы исполнить самые разные мечты, нет?
Он прав.
Но сама я в оргиях участия не принимала и не собираюсь. Как и доказывать что-либо Гранту не буду, тем более что он и не собирается мне верить.
В его голове прочно засел какой-то шаблон, который как раскаленный гвоздь, выжигает всю его симпатию ко мне на корню, и я не знаю, как переубедить его в обратном. И нужно ли?
— Не хотела вас расстроить, сэр. Простите, это была обычная вежливость. Учту ваши пожелания, — мой голос льется мягко, как шелк.
Грант даже поворачивает ко мне лицо.
Растягиваю губы в вежливой улыбке, показывая, мол, отныне я буду улыбаться так широко только ему.
Но он скептически качает головой.
— Также неубедительно, как и твои стоны, Жаклин. Не стоит.
Глава 9
Дом, в который мы приезжаем, вылизан сверху донизу, как мужчина после групповухи, а сверкает так, будто здесь праздновали визит президента, Рождество и Хануку одновременно.
Ни один особняк, в котором я была до этого момента, не сравнится с этим.
Каждая травинка и капля воды в кристально-прозрачном бассейне кричат об огромным деньжищах, вбуханных в эту недвижимость, но при этом все выглядит парадоксально уютным и простым. Кирпичные стены и огромные окна залиты теплым карамельным светом, а газон так стильно подстрижен, будто им занимались лучшие звездные стилисты. Здесь, как в музее, в котором можно все потрогать, но сейчас делать этого все равно нельзя.
Я должна спешить за Грантом.
Ничто не привлекает внимания Гранта, когда он покидает свой черный внедорожник. Он не оглядывается по сторонам и не осматривается. Идет ровно прямо к дверям.
Я выбираюсь следом и очень стараюсь не глазеть по сторонам, убеждая себя, что это лишь первый вечер и у меня еще будет время все изучить. Конечно, если мне будет это позволено.
Дом стоит на возвышенности, и терраса у бассейна заканчивается прозрачным ограждением вдоль темного обрыва, со стороны которого доносится размеренное дыхание океана. Побережье хоть и рядом, но скорей всего, далеко внизу, но даже тут горячий сухой воздух пропитан солью.
Через окна во всю стен видно, что внутри горит каждый светильник, а мебель и детали интерьера, как ступени лестницы, тоже подсвечены карамельными полосами.
Разумеется, хозяина ждали. Может быть, Грант, как дракон, решил заползти обратно в ту дыру, где все это время копил свои миллионы.
Какой музыкант может себе такое позволить? И какой смысл в таком расточительстве?
В дом Грант входит первым, я едва поспеваю следом. В доме пахнет деревом, чистотой и солью — часть окон стоят нараспашку, как и стеклянная дверь, ведущая на деревянную террасу у бассейна.
Сам Грант пахнет также или очень похоже, древесная нотка есть и в его парфюме тоже. А соленый привкус на губах теперь ассоциируется только с ним.
Густая тьма за обрывом, вдали которого плещется океан, продолжает меня гипнотизировать, когда в центре просторной гостиной я замечаю жаровню из черного гранита. Остальной декор моментально перестает что-либо значить.
Языки пламени могут кого угодно обмануть своей покорностью, но только не меня. Пламя самое настоящие, а на жаровне горкой сложены, похоже, какие-то особые и специальные угли. Ограждения у жаровни нет, только едва заметное углубление.