Алкоголь в кругу друзей сделал свое дело, слово за слово, Стас не заметил, как уже целовал Полину.
— Это неправильно, — медленно произнесла Полина после поцелуя, — Ты женат, — но не отходила от Стаса и не убирала его рук со своей талии.
— Неправильно то, что я женился, а поцелуй правильный, — быстро ответил Стас и снова поцеловал девушку.
Давно он не ощущал смешанного чувства, когда девушку не только приятно целовать, но еще есть о чем поговорить, не то, что с куклами-моделями или богачками-клиентками.
— Ты ее любишь?
— Нет, это все ради денег, — Стас не мог оторваться от Полины, его руки уже скользили по ее спине.
— Что же я делаю, — шептала Полина, закрыв глаза, но не могла отказаться от Стаса, — Ты так много для меня значишь еще с университета.
— Ты тоже много для меня значишь, — ответил Стас, не вдаваясь в смысл ее слов, — Я не хочу сейчас уходить, — его руки переместились к ней на грудь.
— А я тебя не гоню, — Полина дала разрешение и принялась расстегивать рубашку Стаса, как и он — ее блузку.
На следующее утро Стас подъезжал к дому Аллы счастливым. Секс с Полиной убрал напряжение, и дурные мрачные мысли как рукой сняло. Он зарядился молодой энергией, так не хватающей ему с новой женой.
Понимая, что у жены могут возникнуть вопросы о его местонахождении ночью, Стас приготовился к скандалу.
Войдя в гостиную, Алла тут же спустилась к нему навстречу по лестнице, облаченная в шелковый костюм.
— Хоть бы раз платье надела хотя бы дома, — пробурчал себе под нос Стас.
— Ну и где ты был всю ночь? — тут же набросилась на него жена.
— Я же тебе кинул сообщение, что с друзьями отдыхаю, — равнодушно ответил Стас.
Он понимал, что должен строить из себя любящего мужа, но ничего не мог с собой поделать. Вчера вечером в кругу друзей он окунулся в другой мир, где мог быть счастливым по-настоящему, где не надо строить из себя того, кем он не являлся.
— И что это за друзья такие? — Алла с ревностью смотрела на Стаса, пока он наливал виски в стакан.
— С универа. Можешь проверить, если хочешь.
— И девушки были?
— Были. У нас университет не чисто мужской. — Сделав глоток, Стас спохватился, что, возможно, слишком резко говорит с женой, и решил ее успокоить, — Но они потом рано уехали, а мы с парнями продолжали пить.
— Слушай, со мной этот номер не пройдет, — жестко говорила Алла, — Я не для того выходила замуж, чтобы муж по ночам дома не ночевал.
— Ну, извини, я не подумал.
— Ах, он не подумал! — вскрикнула Алла, — Чтобы больше такого не было!
— Слушай, хватит мной командовать, — Стас не сдержался, почувствовав себя настоящим мужчиной, он не мог позволить командовать собой женщине, пусть даже его богатой жене, — Я тебе не мальчишка и не мямля, как твой бывший.
— Ах, так? — прошипела Алла и тут же влепила пощечину Стасу.
Не ожидая подобного поведения от Аллы, Стас еле сдержал гнев, чтобы в ответ не ударить женщину, которая все больше его раздражала. Наградив ее взглядом, полным ненависти, он резко поставил стакан на стойку бара, отчего напиток разлился, и пулей вылетел из дома.
После небольшой поездки по городу Стас заехал к Полине и остался у нее на еще одну чудесную ночь.
Глава 16
Спустя четыре месяца осенним поздним вечером Стас постучал в дверь сгнившего старого деревянного дома и огляделся по сторонам. Северный район числился самым опасным районом города, и Стас очень давно здесь не был. За старыми заводами еще остались деревянные постройки, почти граничащие с лесом, до которых городская застройка не добралась.
Везде стояла такая темнота, что Стас почти ничего не видел. Только одинокий фонарь у дороги отбрасывал свет на несколько метров вокруг. За заросшим двором, на котором валялся мусор, проглядывались очертания соседних домов, таких же старых и покосившихся, с темными окнами. Стас передернулся, если в окнах не горел свет, то это не значило, что в домах никто не жил.
Заскрипела дверь, и на пороге появился Игнат Багров.
— Привет, брат, спасибо, что приехал, — запинаясь, медленно произнес Игнат хриплым голосом.
Взглянув на брата, Стас его не узнал. Перед ним стоял болезненно худой человек в рваных грязных джинсах и потрепанной куртке, которому на вид нельзя было дать его тридцать восемь лет. Выглядел он на все пятьдесят. Волосы спадали на плечи слипшимися грязными прядями, и нельзя было догадаться, что они на самом деле светлые, русые, как у Стаса. Морщинистый лоб пересекал жирный шрам.