- Ничего, не поломаю, - успокоился вдруг он. - Только учти, даю вам последний шанс. Либо мы с вами делим товар, который вы украли, между прочим, у Креста и Черепа, либо я закладываю вас, и все, кранты вам, ребята!
- Не поверит тебе Крест, - покачал я головой.
- Это как сказать, - усмехнулся Хлюст. - Отдай мой ствол, и мы уйдем. Завтра приду за ответом. И не забудьте, вы на моей территории. Москва, где она? То-то.
- Идти можешь, я тебя не задерживаю, - равнодушно ответил я. - А вот оружие я тебе не отдам. Горяч ты что-то.
- Думаешь, ты очень крутой, а, фартовый? - прищурился на меня Хлюст. Зря так думаешь, ты - сявка. Если за тебя всерьез взяться...
- А ты попробуй, - посоветовал я.
- Погоди, - пообещал он, - будет время - попробую.
- Ладно, только вали пока отсюда.
Хлюст и компания свалили. А у нас собрался целый арсенал оружия. С места вчерашней бойни мы забрали пистолеты и автомат, да ещё сейчас отобрали у Хлюста и его приятелей пистолет и обрезы. Только патронов было не густо. Но на хороший бой, на час стрельбы, хватит.
Визит Хлюста нас не то чтобы испугал, но заставил задуматься. Мы не могли прямо позвонить сейчас Кресту, надо было что-то предпринять, пока Хлюст не опередил нас. Иначе он получит благословение Креста и со спокойной совестью порешит нас тут, выбрав момент. Да и попадать между двумя жерновами, Хлюстом и Крестом, нам не очень хотелось. Такой натиск нам был бы не по плечу. Ну и ситуация!
Сидели мы, крутили так и эдак, настроение было хуже некуда. Особенно переживал Степан, расстрелявший убийц девушки. Не знаю, смог бы я сделать подобное, окажись на его месте? Наверное, в той ситуации, когда видишь растерзанное тело девушки, на глазах у которой только что убили отца, я тоже смог бы совершить самосуд. Но что в этом случае творилось бы у меня на душе...
Самым лучшим для нас было бы вообще убраться отсюда подобру-поздорову. Все равно рано или поздно нас вычислят правоохранительные органы. Подобная резня для этих сравнительно тихих мест - ЧП, да ещё какое!
Пока мы обсуждали то да се, к нам пожаловали новые гости. Два мужичка-боровичка. Оба в приличном возрасте, но довольно крепкие на вид. Пришли они вроде бы по поводу продажи шкурок. Для нас такие посещения были не в диковинку, и мы пригласили их в дом.
Мужички поинтересовались, как мы покупаем. Можем ли закупить, скажем, большую партию у них с братом? Мы ответили, что для этого надо сначала посмотреть товар, оценить качество и, если нам все подойдет, и в цене договоримся, то купим любую партию.
Мужички-боровички переглянулись и, не спрашивая разрешения уселись за стол.
- Значит, хозяева, будет делать так - начал один из них. - Сначала познакомимся. Меня, к примеру, Обух зовут, а вот его, - он кивнул на молчаливого напарника, - Шило. Не слыхали?
Мы, ничего не понимая, пожали плечами. Психи, что ли?
- Не, психически мы вполне того, соответствуем, - словно прочитав наши мысли, отмахнулся Обух. - Нас здесь все в округе знают. Мы живем на хуторе. Мы в тутошних местах ещё в сороковые хозяевали. Не хотели воевать идти, отсиделись в лесу, а фрицы пришли, мы двинули в полицаи. Оказалось, немцы ненадолго пожаловали. Ну, куда нам дальше? В Германиях нам делать неча, остались здесь. После войны ещё погуляли. С топориком да шильцем. Когда нас поймали, посидели мы сколько положено. Попали под амнистию. Вышли. Короче, что вас утомлять зря... Все, кто здесь промышляет, платят нам вроде как налог, или пошлину. Понятно?
- Допустим, - недоумевающе сказал я. - И что дальше?
- А дальше, милые люди, вы нам расскажете, кто да что, да почему? С кем работаете и кому платите? И если не платите, то кто ваша, как сейчас говорят "крыша".
- Вы, мужики, - если что спросить хотите, то у Хлюста спрашивайте.
- Спросим, если нужно будет, - почти ласково кивнул Обух.
Шило все помалкивал.
- А пока мы спрашиваем вас. И с нами шутить не надо. Мы - старые.
В глазах его при этих словах застыла такая смертная тоска, что всякое желание ерничать у меня пропало. Я как-то сразу поверил, что мужички эти люди страшные.
- Что, боисси? - тихонько засмеялся Шило. - Смотри-ка, Обух, он боится.
- А что ж ему делать еще? Правильно поступает, - одобрил Обух. - Ну, и что вы нам расскажете? Чем душеньку успокоите?
- Работаем мы на Креста, - поспешно ответил Манхэттен.
- Не знаю такого, - равнодушно пожали плечами Обух. - Да и знал бы, мне на него - тьфу! Нам Москва - не указ. А таких-то всяких за жизнь свою я повидал. Работаете на нашей с Шилом территории, мы не против, работайте. Но - он поднял корявый, прокуренный палец, согнутый, как крючок, - платите процент, вот так.
- Мы эти вопросы не решаем, - пожал плечами Дима.
- А вы решите, милые, решите, - так же тихо хихикнул Шило.
- И лучше с этим, как его... Крестом. Или сами платите. Этот ваш Хлюст, он и есть хлюст. Вы с ним поаккуратнее, к нему воры какие-то претензии имеют, нам жаловались. Мы тут вроде суда и прокурора в таких делах. Так что смотрите, ребятишки, только побыстрее осматривайтесь.
- А почем мы знаем, что вы такие дедки лихие, что надо непременно платить вам деньги? - усомнился Манхэттен.
- А мы вам знак подадим, - успокоил его Шило, уже встающий из-за стола. - Так, что ли, Обух?
- А то как же, - кряхтя, отозвался его приятель. - Пренепременно подадим знак, чего людям сомневаться зря?
- Ну, вы пока прощевайте. Извиняйте, если что не так. Будет вам знак, будет конечно. Мы люди серьезные, мушчины степенные, нам баловство ни к чему.
И они ушли в ночь.
На другой день была пятница, мы поехали на рынок. Ходили с Димой по рядам, закупали товар и относили к машине, где сидел Степа. Подходя в очередной раз со шкурками, мы увидели, что Степан горячо что-то обсуждает с тремя молодыми ребятами, явно братками. В кожаных куртках, несмотря на жару, в шароварах, белых кроссовках, коротко стриженные, они не оставляли тени сомнения в роде своей деятельности.
Мы ускорили шаг, но братки уже отошли. С другой стороны к месту событий уже бежал Хлюст с тремя здоровяками.
Мы сошлись возле Степана почти одновременно.
- Чего они хотели? - спросил запыхавшийся Хлюст, кивая вслед медленно, вразвалочку уходящим браткам.
- Того же, чего и ты, - буркнул Степа. - Денег хотели. Требовали платы для каких-то фрайеров Обуха и Шила. Ты таких не знаешь?
Судя по изменившемуся лицу Хлюста, он знал их. И они его обеспокоили.
- Не вздумайте никому ничего платить, - велел Хлюст. - Я сам разберусь. Если что - присылайте ко мне.
- А может, нам на Креста сослаться? - спросил Дима.
- Да кто здесь вашего Креста знает? - почти возмутился Хлюст. - Он здесь тьфу! Здесь я для вас все. А вы, дурни, носы воротите. Мы бы могли такие "бабки" зашибить... А что, у вас уже были от Обуха и Шила? Чего вдруг они денег потребовали?
- Откуда я знаю! - распахнул глаза Степан. - Подошли и говорят: мы от Обуха и Шила, платите деньги. Я им говорю, что мы на Хлюста работаем, а они, мол, видали мы вашего Хлюста. Он, говорят, пройдоха и жулик. Сказали, ты в какую-то кассу лазил.
Хлюст краснел, бледнел, сопел, и было видно, что все, сказанное Степой, ему крайне неприятно.
- Ладно, поговорили и будет, - остановил он. - Не забудьте, что я сказал. И с мужиками этими, если появятся, ну, с
Обухом и Шилом, вы того, поаккуратнее, повежливее. Я сам разберусь...
Он кивнул своим сопровождающим и ушел в рынок, в его глубины, где торговали инструментами, запчастями и прочими полезными в домашнем хозяйстве железками.
Мы ещё покрутились и решили уезжать. Как-то сегодня не очень у нас клеилось. То ли настроения не было, то ли отойти от последних событий никак не удавалось.
Мы сидели дома, пили чай, лениво думали, как поставить в известность Креста, и вдруг на улице послышался крик:
- Убили! Убили!..
Мы выскочили за ворота, там уже суетились соседи. Крикнув Алику, чтобы оставался дома, мы бросились к толпе.