- Значит так, - заявил Шило, без всяких предварительных объяснений. Деньги на стол! Все.
- У нас нет никаких денег, - сумел справиться с робостью Манхэттен. Наличку вчера всю Хлюст забрал.
- Так уж и вчера? - сощурился Шило.
- Ага, - твердо ответил Алик. - Утром завалился и стал требовать все деньги. Так все и вытряс. Совсем сумасшедший был. Словно нанюхался чего.
- И вы ему так все денежки и отдали? - вкрадчиво поинтересовался Шило.
- А что нам надо было на рожон лезть? - возмутился Дима. - Они с автоматами да какие-то все ненормальные. И деньги-то не наши, а Креста.
Чего ж нам за чужое под пули бросаться? Крест с него и спросит.
- С него сначала мы спросим, а потом уж ваш Крест. Если ему что останется. Так значит, нет денег?
- Денег нет, - смело подтвердил я.
- А что есть? - глядя мне прямо в глаза, спросил Шило.
- Товар есть. Больше ничего.
- Где?
- В сарае.
- Посмотрим, если проводите.
А что нам оставалось? Под стволом не очень-то поспоришь. Мы повели гостей к сараю.
Шило пошарил с головорезами в сарайчике, ничего, кроме шкурок не нашли и, загрузив весь товар в нашу машину, пошли открывать ворота.
- Ты знаешь, что товар не наш? - тронув за рукав Шило, спросил я его.
- Знаю, - спокойно ответил тот без тени эмоций. - Товар этот - наш.
- Товар этот - Креста, - поправил я его.
- Товар этот - наш, - оскалился Шило.
И вот тут я почти испугался. Передо мной стоял зверь.
- Открывай ворота, - скомандовал он мне.
Я открыл, стараясь не перечить ему. Стало понятно, что черту он перешел давно. Убить человека ему было все равно, что муху хлопнуть.
- Ты, - указал он на меня и на Манхэттена, - и ты. Поедете с нами.
Он не предлагал, не угрожал, просто сообщил нам об этом. Мы сели в машину. Напротив нас на скамеечку сели двое молчаливых, пожилых мужиков, здоровенных и мрачных. Положив на колени оружие, они глядели на нас спокойным, уверенным взглядом, отчего нам с Аликом стало очень не по себе.
Ехали мы долго. Через тент нам ничего не было видно. Только один раз остановились: судя по всему, проезжали пост. Мы тревожно переглянулись, но наши конвоиры даже ухом не повели. И действительно снаружи поговорили, посмеялись, и мы поехали дальше.
- Ну, дела! - не выдержав, покачал головой Манхэттен.
- Ты че, мужик? - отозвался самодовольно один из конвоиров.
- Это тебе не хухры-мухры. Это - Обух и Шило. Тут все схвачено.
Мы это уже почувствовали. Ехали долго и нудно. Нас кидало по ухабам, вскоре остро запахло лесом, потом скошенной травой, озоном.
Наконец машина остановилась. Хлопнула дверца кабины, и открылся полог.
- Вылезай! - скомандовали из темноты.
В глаза ударил луч фонарика. Прикрываясь локтями от режущего света, мы с Аликом спрыгнули, как оказалось, прямо на пашню.
- Пошли за мной! - проронил кто-то в темноте.
Мы и пошли, подталкиваемые стволами. Шило куда-то исчез, словно его и не было. Конвоиры подвели нас к костру, маленькому и хилому, задыхающемуся на ветру. Спиной к нам сидели люди.
- Привели? - спросил хрипловатый голос, человек не обернулся.
- Привели, - ответили у нас из-за спины.
- Ну тогда посветите им, - сказал Обух, я узнал его по голосу.
Нас отвели в сторону от костра и велели остановиться. Так мы и сделали. Вспыхнул свет автомобильных фар. На земле мы увидели лежащих ничком двух парней в кожаных куртках. Когда мы вгляделись повнимательнее, мы содрогнулись: оба были без голов.
- Что, не нравится? - спросил голос невидимого Шила. - Может, тоже так желаете?
- Ну уж нет! - совершенно искренне ответил Манхэттен.
- Верю, верю, - хрюкнул довольный Шило. - Может, вспомнили, куда денежки девали?
- Деньги у Хлюста, - ответил я, стараясь придать голосу уверенность, но получилось не слишком убедительно. - Спросите у него.
- Мы спрашивали, - рассмеялся Обух.
- Ну и что? - напрягся я.
- А ничего, - отозвался Шило. - Чичас узнаете. Проводите их к Хлюсту.
Нас повели дальше.
- Стой! - прозвучало через несколько метров.
Мы опять остановились. Опять зажглись фары. И тут мы увидели такое...
Хлюст лежал на маленьком зеленом островке среди черной свежевспаханной земли, подогнув колени почти к подбородку. Вообще его поза в профиль напоминала бегуна на старте. Только он никуда не сумел убежать. Так и остался на боку, на этой травке. Руки его были связаны за спиной. Глаза неестественно выпучены, рот застыл в диком вопле, который, казалось, до сих пор резал уши. Штаны спущены почти до пяток, ноги все в синих рубцах. А сзади у него торчал металлический прут арматуры, витой и ребристый. Рядом валялся большущий молоток на короткой ручке, видимо, с его помощью забивали этот железный прут в податливую и беззащитную человеческую плоть. Я представил ту дикую муку, которую испытывал Хлюст, и страшное предчувствие окатило меня дурнотой, словно я попал в нокдаун.
Я вытер рукавом крупный пот, выступавший на лбу, несколько раз судорожно зевнул. К моему плечу прислонился Алик, готовый упасть в обморок. Я поддержал его, потормошив за локоть.
- Ну что, как вы находите своего приятеля? Нравится? - насмешливо и злорадно спросил Обух.
- Кто следующий на прием? Снимайте штаны, проведем осмотр по полной программе, - подхватил Шило.
Мы оба подавлено молчали.
- Значит, соколики, не знаете ничего про денежки, так? Или сказать не хотите? - спросил Шило.
- Было бы что сказать - сказали бы, - ответил Алик.
Он чуть не плакал, так его потрясло увиденное. Да и меня тоже, если честно. Я уже приготовился к худшему, пока нас везли сюда, но увиденное превзошло все мои самые страшные ожидания, страшнее вряд ли когда будет.
- Ладно, - после длинной паузы проронил Обух. - Валите отсюдова. Нам со всеми воевать не с руки. И уматывайте в свои столицы, да передайте там Кресту, что мы забрали ваш товар взамен денег общака. Хлюст - человек Креста, вот пускай и спишет на его издержки.
- Дай лучше я их шильцем малость поковыряю, - кровожадно захихикал Шило.
- Да когда ты уже кровушки напьешься? - сердито остановил
его Обух. - В наши-то годы бегать по лесам негоже.
- А мне один хрен, - зло ответил Шило. - Всех ненавижу"!
- Ну и будут тебя травить, как волка.
- А я буду их резать, как волк овцу режет.
- Да нарезались уже.
- А ты что вдруг, жалеть начал?
- Жалость моя знаешь где осталась? Во рву под Краснодаром, когда мы с тобой в первый раз своих расстреливали. Мне этих соколиков "замочить" - как и тебе, раз плюнуть. Только зачем? Лишнее на себя брать негоже. Нам и так на хвосте много таскать придется.
- Да пускай катятся. Я разве против? Если чего - отыщем.
И я с тоской подумал, что и вправду отыщут.
- Кресту передайте, что нам с ним делить нечего, а что мы взяли, так это мы у Хлюста взяли. Крест ваш, он законы знает. И чтобы вас тут через день не было. Останетесь - убьем. Подбросьте их поближе к городу, приказал Обух подручным.
Нас толкнули в спины и повели к дороге. Если честно, ноги у меня подгибались. Не верилось, что нас так запросто отпустят.
- Слушай, а на кой черт нам их до города везти? - засомневался один из наших конвоиров, будто в ответ на мои затаенные страхи. - Заметут нас с ними - беда будет. Давай грохнем их потихоньку, как отъедем чуток, а? И концы в воду.
- Ты с Обухом шутки не шуткуй. Как велят, так и делай. У них повсюду глаза. И если что, они не прощают, сам видел.
- Видел, - с испугом подтвердил конвоир.
Нас втолкнули в маленькую машину и завязав глаза, повезли. Опять пахнуло лесом, потом степной полынью. Остановили машину и развязали нам глаза на краю города. До нашего дома было совсем близко.
- Вы это, хлопчики, ласково окликнул нас провожатый, - вы, если чего, припомните, что мы вас в живых оставили, лады?